14 / 216
И снова частая дробь танцующих слилась с веселыми зву
ками гармони.
— Д а , так о чем ж е я говорила тебе? — попыталась ухватить
нить разговора Хвечис.— Ну и память... совсем девичья, ты пос
мотри-ка... А, ну да, ну да ,— вспомнила она.— И мой же Мигу
лай в свое время ко мне вот так же сватался. Провожал как-то
с вечеринки, да не отпустил домой-то сразу: постоим да посто
им, мол, под яблоней. Мне бы распрощаться с ним да бежать в
избу — уж е давно спать пора^— а я стою, слушаю, как он мне
нашу будущую жизнь расписывает. Слушаю, а сердце у са
мой так и обмирает. Д а ты слушаешь или нет? — Хвечис при
двинула стул поближе к кровати, на которой сидела девушка.
Дина коротко кивнула головой, не отрывая глаз от экрана,
где герои фильма давно и, видимо, безуспешно выясняли отно
шения. Убедившись, что Дина ее слушает, Хвечйс словоохотли
во продолжала:
— Д а-а, Мигулай-то мой, сама знаешь, лицом не красавец
писаный. Д а и другие ведь парни за мной бегали, а как же... А
вот его выбрала. Наверное, за речи сладкие, медовые полюбила.
Разве мы перед словами можем устоять? Уж как он вился во
круг меня — как пчела над цветком, так просил выйти за него
замуж , клялся, что буду при нем как сыр в масле кататься. А
если парень соловьем разливается, так сердце наше, бабье, так
и тает, так и тает... Вот я и не устояла. Погуляли мы с ним
всего ничего, да и-нагрянули они к н ам— Мигулай с матерью.
Тогда еще свекровь будущая жива-здорова была. А уж вредная
да злющая ст ар уха— просто страсть! Не то что Мигулай... И
скупа была до самой смерти, словно с собой все унести собира
лась. Вот и дом этот,— Хвечис обвела рукой,— она надумала
построить. Мало ей было старого, видите ли... Д а и то, отец-то
у нее богач был,, видно, помнила старое житье свое.— Она ус-
мехнулась — А вот не дает бог тому счастья, кто на все зарит
ся. И в дому этом каменном не пожила... Все-то ей не по душе
было, все не так... От злобы своей, наверное, начала чахнуть
да и слегла вскоре навеки... А может, и надорвалась, помогая
дом строить, мы уж с Мигулаем сами достраивали, да Виталик
помогал.
На экране герои все никак не могли выяснить, кто из них
больше виноват в том, что распалась молодая семья, бегали
друг за другом по комйате, запальчиво что-то доказывали и,
изредка затихая, целовались.
Дине стало скучно... Хотелось домой,— отец с матерью, на
верное, ждут, но невозможно было остановить ударившуюся в
воспоминания Хвечис. Дина недолюбливала Виталькину мать
за всегдашнее хвастовство, да и весь их купечески-пышный быт
ей, выросшей в скромной, работящей, многодетной семье, был
не по нутру. Но встать и уйти, перебив на полуслове пожилую
женщину, она, воспитанная в уважении к старшим, не могла.
И продолжала слушать хозяйку.
— Ну да, так вот...—
вспомнила Хвечис давнее.
—
Пришли
10