108 / 216
прибавила шагу, а когда почуяла удар, вскинулась, побежала
к оврагу быстрее.
Э-эй, потише ты! — всполошилась Елька, натянула вож
жи.— Полегче, милая-а!
Но разгоряченная лошадь и ухом не повела, как будто выка
зывала свою обиду за понукание, и все резвее неслась под гору.
— Тпру-у! Дьявол!— сердито кричала Елька не в силах сов
ладать с животным. Она из всех сил натягивала вожжи, но ко
няга не слушалась ее.— Тиру-у! Перевернешь сани, негодная!
Сто-ой! — Елька в изнеможении откинулась назад.
Дай-ка!— Матвей, почувствовав опасность, перехватил у
нее вожжи.— Ну, я ей покажу, где раки зимуют...
Он то натягивал вожжи, то на мгновенье отпускал их, пы
таясь заставить лошадь остановиться, но та, даже почувствовав
сильную мужскую руку, не хотела сдаваться: мотала головой
из стороны в сторону, натягивая чересседельник. И вдруг лоп
нул крепко завязанный подбрюшник, и животное, ощутив сво
боду, перешло на галоп. Она и вовсе перестала слушаться
вожжей, да и сани напирали сзади все сильнее.
От бешеной скачки взметнулась снежная пыль, комья снега
летели в лицо. Матвей кинул вожжи Ельке:
— Держи-и!
А сам выпрыгнул из саней и, держась за оглобли, кинулся к
лошади. Обогнал ее, не думая о том, что она может сбить ог
лоблей, прыгнул и завис у нее на шее, крепко ухватившись за
узду и гриву.
Разгоряченная лошадь, стараясь сбросить его с шеи, серди
то мотала головой, из пасти ее летела пена, а дрожащие ноги
молотили снег. Она скалила пасть, стараясь укусить Матвея,
скрежетала зубами, хрипела...
Сани вдруг резко пошли под уклон, и Елька на всем скаку
вылетела в сугроб...
Рвалась, металась лошадь, но, поняв, что Матвея ей не сбро
сить, немного пробежала по дороге, потом заплясала на месте
и остановилась, запаленно дыша...
Матвей, вспотевший в поединке с ошалевшим животным, за
дохнувшийся от нечеловеческого напряжения, с трудом разжал
пальцы и выпустил узду и гриву. Обессилевший, он зашатался
на месте, как пьяный, не соображая, куда идти. Ноги не слуша
лись его, были как ватные, он даже не подумал, не сообразил,
не испугался: а как там Ксения? Упал бы прямо в снег, но под
бежала Елька, поддержала. Она повела его к саням, помогла
сесть. Потом пошла к лошади, проверила гужи, завязала под
брюшник, подтянула чересседельник. Не удержалась, в сердцах
замахнулась на присмиревшее животное:
— У-у! Дура! Совсем ошалела! Перепугала всех до смерти!
Отхлестать бы тебя поперек спины, бестолковую. Или не пони
маешь, что женщину везем больную... Дурища-а!
Елька подобрала коробку со свадебным нарядом, вывалив
шуюся из саней, затолкала ее под солому. Матвей взял вожжи,
104