111 / 216
не по дороге, а летят в снежном безмолвии, как большие белые
лебеди... Небо сыплет новогоднюю мишуру, полозья тонко высвис
тывают свадебную песню... А они, сидящие в санях, как боль
шие белые медведи, наверное, сваты, едущие к родителям де
вушки... Важные, немногословные до поры, пока не решится де
ло, не сладят сговор.
Ксении представляется, что ничего у нее не болит, она, как
прежде, весела и здорова. Тихо вяжется снежное кружево в гро
мадный пуховый платок для земли, деревень и городов. И она
сама как будто не нынешняя Ксения, а молодая, цветущая, в
венах которой горячими токами пульсирует кровь. Эх, выйти бы
в круг, в вихрь пляски да, топнув ногой, пуститься в танец в такт
музыке, чтоб трещали половицы, а у парней кружилась голова.
И веселиться, и хохотать до упаду...
Ксения заерзала на сиденье, как будто ноги услышали эту
музыку и запросились в пляс. Из-под соломы высунулась кар
тонная коробка, сдвинулась в сторону крышка... Взгляд женщи
ны упал на нее, она хотела спросить, что там такое, но Елька,
перехватившая ее взгляд, торопливо закрыла коробку и затол
кала в солому понадежнее, чтоб не выпала.
__ ц то там такое белое? — все же спросила Ксения, удивля
ясь, что они все молчат с той минуты, как выбрались из овра
га.— Или куклу купили? Маринке обещали ведь куклу купить...
Последнюю перед школой. Наверное, ждет, бедняжка...
— Куклу? — живо отозвалась Елька,— Куклу и у нас в ма
газине купить можно. Их там каких хочешь, любую выбирай...
А это, кума...— Елька глянула на Матвея, ища помощи.— Это...
Вот Матвей зашел в сельмаг...
— Это, Ксения, значит...— свадебный наряд,— выдавил нако
нец муж, понимая, что сказать об этом нужно не куме, а ему.
Жена смотрела, вопросительно, непонимающе.— Ну, свадебный
наряд... Платье, фата... Все, что надевают невесты на свадьбу...
— Дине? — охнула Ксения,— Ну и отец! Еле от одного же
ниха отвязались, так решил за другого ее выдать? Матвей, или с
ума ты сошел? Успеет еще дочка в котле семейном повариться.
Рановато ты выкидываешь деньги на ее наряды свадебные.
Или...— она вдруг умолкла, приложила руку ко лбу...
— Эх, мать, забыла ты все! — хитровато прищурившись, Мат
вей посмотрел на жену.— Не дочке, нет... А тебе, Ксения! Вот
именно — тебе! Разве забыла, как я тебе тогда обещал в Сиби
ри? Хоть через день, хоть через два, а достану... Ну и вот...
Правда, не день, а много лет прошло... Ну и что же... Вот, хоть
бей, хоть ругай, а увидел в магазине и не удержался, купил.
Ты чего смеешься?
— О-хо-хо! — согнулась Ксения.— Уже внуков пора нянчить,
а он... фату... покупает...
Матвей смотрел на жену и не узнавал ее: только что сидела
в санях больная, изможденная женщина, а сейчас лицо ее сияло
улыбкой, щеки порозовели, а глаза излучали такой свет...
Ксения опять откинулась на сиденье, прикрыла глаза...
107