375 / 392
чился»: чистое белье в грязь вывалил. Пришлось сно
ва стирать.
— Лошади ка-ак понесли под гору! Ка-ак понесли,
окаянные! — оправдывался он.— Никак не управить
ся. На мосту колесо за столб задело, и воз опрокинулся,
едва сам уцелел.
Через несколько дней Канюкину поручили пасти
медсанбатовских коров. Его предшественник сам по
просился на передовую:
— Я добровольно пошел на фронт фашистов бить,
а не коровьи хвосты караулить,— заявил он Борису
Владимировичу.— Что я людям скажу, когда домой
вернусь? Если дети спросят, как воевал? Что им отве
чу? Коров пас, да? Не хочу! Не могу больше! Освобо
дите меня от такой дурацкой должности!
Вот его и освободили. Вместо него назначили
Канкхкина.
Коров доили медсестры, которые до войны жили в
деревне. Доили по три раза в день. Как-то одна «дояр
ка» прихворнула, и вместо нее -пришлось послать На
ташу. Собственно, она сама уже договорилась с дояр
ками, ко мне пришла только разрешения просить.
— А доить-то умеешь? Не будешь вместо соска
корову за хвост дергать? — пошутила я.
— Ой, что вы, Софья Владимировна! Я всегда-всег
да на ферме маме помогала!
— Ну, что ж, иди...
Вечером Наташа недовольно рассказывала:.
— Коровы вовсе голодные, мычат. Канюкин, по
всему видать, никуда из загона их не выпускает. Мы
пришли, а его там не было — где-то шлялся. Потом
вернулся пьяный.
— Пьяный?! — переспросила я.— Где же он на
пился?
— Откуда мне знать? Может, в деревне нашел.
Загнал коров — и айда. Ему лишь бы натрескаться...
То же самое Синичка рассказала и на другой день.
— Может, тебе самой поручить это дело? — спро
сила я.
— Не оправлюсь, поди, одна,— подумав, ответила
она.
— Паси с Канюкиным. Не давай ему держать ко
ров на голодном пайке. Пусть он остается с ними по
24*
371