143 / 392
— Я читал его рассказы... Про итальянских детей.
— Из-за болезни Горький жил в Италии. Но сам
он был русский, настоящий русский. Он родился и вы
рос в этом городе, очень много горя перенес. С детства
остался сиротой и сам зарабатывал себе на хлеб. И на
таком пароходе мальчиком работал.
— Что он мог тут делать?
— Помогал повару готовить обеды, мыл посуду.
Когда вырос, грузчиком стал, а потом много книг на
писал.
Пароход вышел на середину реки и поплыл, убы
стряя ход. Амалия сидела рядом с больной дочерью,
грустно прислушиваясь к ее тяжелому дыханию. Ста
рый Киккас открыл корзину, выложил на стол еду —
черствый хлеб, открытую банку консервов, кусок су
шеного мяса. На дне корзинки в маленьком мешочке
нашлось и несколько кусочков сахара. Все молчали,
потому что уже давно было переговорено обо всем;
о чем нужно было вспомнить — вспоминали, о чем
нужно было погоревать — погоревали. О завтрашнем
дне они гадать не могли, потому что и сами не знали,
где они завтра окажутся и что с ними будет. Они меч
тали только об одном: скорее бы доехать куда-нибудь
и хоть немножко пожить спокойно...
Ян еще долго стоял и смотрел в окно. Ему каза
лось, что все многоэтажные дома, длинные баржи у
берега, широкобокие буксиры и узкие простые лодки
двигались назад...
Вскоре стемнело, далекие дома и высокий берег
покрылись серовато-синей дымкой, наконец эта дымка
стала такой плотной, что больше ничего уже не было
видно.
«Парижская коммуна» спешила к Чебоксарам.
И ВСПОМИНАТЬ СТРАШНО...
Куда же доставит пароход семью Киккасов?
Дедушка еще вчера, в Горьком, сказал, что их от
правляют в Чувашскую республику. Далеко она или
близко? В городе придется им жить или в деревне?
Каковы там люди? О чувашах Ян почти ничего не
139