132 / 230
аа правом берегу ее увидела малень
кую избушку.
— Дай хоть сюда зайду обогреть
ся,— сама себе сказала девушка.
Она причалила к берегу, вышла
из лодки, привязала ее к дереву и
вошла в избушку.
В избушке сидела за рукодельем
девица ее лет. Обрадовалась ей из
зябшая гостья. А девица, между тем
усаживая гостью рядом с собой, го
ворит:
— Как ты сумела добраться сю
да, дорогая
сестрица?
Ведь моя
мать — злая колдунья! Она за вер
сту чует людей по запаху и съедает
их. Ну как она сейчас заявится до
мой — не уцелеть тебе. Давай я по
скорее оберну тебя в веник и постав
лю у двери, может, удастся так
спасти тебя.
Девица превратила гостью в веник
и положила у порога.
Вскоре примчалась ее мать и толь
ко успела открыть дверь — сразу же
расфыркалась, раскричалась:
— Фу-фу, что-то пахнет у нас че
ловечиной!
— Ты же день-деньской питаешь
ся человечиной,— ответила дочь,—
какому же запаху и быть-то у нас?
— Коли так,— немного утихомири
лась старуха,— дай мне тот веник.
Я хоть его съем.
Дочь у колдуньи была умной,
сообразительной.
— Чем же я тогда пол буду
мести?— сказала она и не дала ма
тери веник.
Недовольная старуха недолго про
была дома, села в свою ступу и
опять умчалась по своим делам.
Пока колдунья носилась по белу
свету, девушки убрались по дому:
подмели пол, напряли пряжу и смо
тали ее в клубки.
Но прошло какое-то время, и ста
руха опять заявилась домой. Дочь
едва успела превратить гостью в по
мело и приставить к печке. Еще не
успев переступить порог, старуха
опять расшумелась:
— Фу-фу, что это у нас человечи
ной так крепко пахнет?
— А чем же еще пахнуть, раз ты
питаешься человечиной? — ответила
ей дочь.
— Ладно, подай мне помело,—
просит старуха,— я хоть его съем.
— Что ты, мама! Чем же я буду
золу выметать из печки? — отговори
лась дочь и опять спасла девушку-
гостью.
Старуха повертелась, покрутилась
в избе, дела себе никакого не нашла
и опять умчалась в своей ступе.
Пока ее не было, девушки поруко-
дельничали, поговорили о том о сем.
В разговоре гостья спросила свою
новую подругу:
— Что ты мучаешься со злой ма
терью? Уйдем отсюда вместе. Поди-
ка, не пропадем, хуже, чем здесь, не
будет.
Дочь колдуньи согласилась, и они
решили: как только старуха снова
умчится в своей ступе, тут же убе
жать из дома.
Опять является старуха в избуш
ку и опять за свое:
— Фу-фу, хоть нос зажимай — во
няет человеком!
Дочь успела превратить подругу
в иголку и, прикалывая ее к платью,
отвечает:
— Да какому же другому запаху
и быть у нас?!
— Что за иголку ты там прика
лываешь? — заметила старуха.— Д а
вай я хоть ее проглочу.
— Где же я достану другую игол
ку и чем буду шить? — и на этот
раз отговорилась дочь.
Старуха отстала. В доме все было
прибрано, никакого дела себе она не
нашла и, еще немного покрутившись,
128