87 / 190
директора Дома писателей Миллера. А потом, кстати, через несколь-
ко месяцев и сам Толстиков полетел.
Но вот горе - не выйдет из наших ответов аи грозного мани-
феста, ни потрясения основ, ни свержения памятников. Мы ничего
не изобрели заново, а только захотели связать оборванные нити
многих традиций, чтоб и наши дни не выпали куда-нибудь в сторону
из всеобщей истории искусства. Такое уж это странное время, что
появляются повсюду какие-то молодые лвди, одетые часто по моде
и не без щегольства, которые приходят и без крика начинают де-
лать обычное дело литературы, растят его дальше из своей души,
как это делалось во все времена и у всех народов, хоть никто их
не звал и не учил этому, а,наоборот, учили, что сейчас время для
какой-то соврешенно новой и совершенно другой, может даже и не
литературы вовсе, а черт его знает чего. И пришли они делать эту
работу литературы, как приходят невоенные мужчины делать тяжкую
работу войны, потому что надо же кому-то её делать и много око-
пов кругом опустело. Так что всё то, что нас от них, от осталь-
ных отличает и сплачивает между собой, так это глупейшая надеж-
да и мечта, что нет сейчас во всей нашей земле окопчика главнее
нашего, и глупее такой мечты может быть только одно дело на све-
те, именно, чтобы её не имея, браться з а перо и лезть в такой
окопчик по доброй воле. А в остальном мы ужасно старомодны, мы
ничего не выдумали первые, и на возмущённые крики, что всё это
уже было и много раз разоблачалось, мы можем ответить только од-
но - и слава богу: раз было раньше, есть сейчас, значит,и дальше
будет, всегда.
/"Горожане" о себе/
" С ." - Расскажите, пожалуйста, о поездке Бориса Бахтина в Китай.
И.В. - Я должна вам сказать, что Борис рвался в Китай с тех пор,
как он поступил на I курс восточного факультета, а было
это в 49 году. Была дружба с китайцами, учившимися здесь. Боря
их учил русскому языку, они его китайскому. Были люди, которые
дружили с ним и приходили в дом. Борис просто понимал, что если
не поучиться в Китае, не будешь китаистом. Это то, что ясно сей-
час всем нашим китаистам, кто учился вместе о ним. И китаисты
всех стран мира опережают их именно по этой причине. Бориса не
пустили ни на Ш курсе, ни на У, хотя он составлял какие-то огром-
ные проекты, планы, отмечал пункты на карте. Почему не пустили?
Я думаю, что и из-за отца, и потом, он просто был очень нестан-
дартный человек, он не вписывался, он был не под контролем. Он
свободно мыслил, он свободно вёл себя. И наверное, никто не хо-
тел поставить свою подпись из тех, кто должен был это сделать.
И наконец в 66 году, когда там уже началась культурная революция,
85