19 / 190
омута и сушил свою мокрую одежду сидя на парапете
у подземного перехода на Невском проспекте.
Я сушил свои ризы, а вокруг меня и мимо ходил
бомонд и глумился надо мною.
Некоторое время до всплытия, когда я сидел на дне
омута, а моя пустая бочка подобно громоздкому ди-
рижаблю висела в июльском небе, мой безумный друг
стал превращаться в птицу произнося магическое
слово "вуд": кругом были цветы, а он в это время
шёл по тёмной аллее.
Проходившая по той же аллее собака приветствовала
чудесную метаморфозу негромким отрывистым лаем.
До этого мой безумный друг поведал мне Историю о
прекрасной туалетчице. Её звали Лиза, ей было не-
полных шестнадцать лет, она жила и работала при
общественном туалете у Литераторских мостнов. Она
разбила несколько клумб, где росли изумительной кра-
соты цветы, а в окнах туалета круглый год цвели розы
и тюльпаны в горшках. Больше я ничего не помню из
этой удивительной истории. Но впечатление от услышанно-
го было настолько сильным, что мой безумный друг, про-
ходя мимо Катькиного сада, вечером, когда уже были
сложены огромные зонты, спросил меня: что с тобой?
В тот вечер - я не помню он был или не был - девушка
в голубой куртке, охваченная безумием, но скрывавшая
это, шла рядом с юношей, который ничего не замечал.
На крыше дома на той стороне улицы мы пр.чли:
Отель д'Эроп. Есть от чего помрачиться разумом.
Д.К.
Где мой милый я мог простудиться?
Не в нашем же театральном болоте, где все от кривых берёз, до
кочек и мягкого мха - всё бутафория. Даже лица их сделаны,
признаюсь тебе, из папье-маше! Но что страшно и удивительно -
быть живым, вернее чувствовать в себе голос крови, видеть и
понимать, ну хотя бы догадываться о происходящем и быть заня-
тым в спектакле! В действе сем постыдном участвовать более не
желаю! Этот крик души глохнет, не вылетев даже из меня, засты^
17