96 / 344
ВЕТЕР КЛОНИТ ТРАВЫ..
1
Рябиновка ничем не отличается от остальных чувашских
деревень. Раскинулась она вдоль леса, на овражках. Куда
ни глянешь, везде на улицах густые ветлы. За ними вид
неются добротные кирпичные дома, крытые железом или
шифером. Это тебе не прежние приземистые избенки под
соломенными крышами. Электричество здесь провели, новую
школу построили, клуб. Что и говорить, многое изменилось
в Рябиновке за последние годы. А особенно люди. Кто под
рос, повзрослел, успел ума-разума набраться, а кто успел
и состариться. Один лишь Павел Мустай, пожалуй, каким
был, таким и остался. Его вроде бы и время не берет. Прав
да, виски у Павла немного седеть начали, да и то издали не
видать. Нет, не припорошил еще его волосы белый снег, они
только-только инеем подернулись. А брови у него и вовсе
черные-пречерные. Глаза под ними совсем по-молодому све
тятся. Зубы белые, все, как один, на месте. Морщин на ли
це и в помине нет. А вот поди же ты! Красивым Павла все
равно не назовешь. Скуластый он, длинноносый, сутулый...
Как определился после войны в конюхи, так и по сей день
и находится при лошадях. Поголовье на конном дворе из-за
техники уменьшается, но все же конюху работы всегда хва
тает.
Чуть свет Павел уже на ногах, прохаживается по ко
нюшне с лопатой в руке, по-хозяйски оглядывает коней. То
одного похлопает по крутым бокам, то другому почешет
чистую длинную гриву. Привык он, привязался к терпкому
запаху конского пота и упряжек, душой прирос к лоша
дям. Без них Павлу жизнь не в жизнь. И кони хозяина
знают — так и тянутся к Павлу, так и льнут.
— И какая сласть в этой машине?! — иной раз скажет
Павел.— Вот на тарантасе с рессорами прокатиться, это я
понимаю. Самого резвого жеребца запрячь, да чтоб дуга
ветлы доставала! Знай себе вожжи подергивай...— и сладко
зажмурится, мысленно представляя быструю езду.
Почти каждое утро на конюшню заглядывает Кирилл
Нямуков. Друг Павла до того высок и худ, что все у него
кажется длиннее, чем положено,— и руки, и ноги, и шея.
92