77 / 344
— Чего ты надрываешься, мама? — наконец подала го
лос Олимпиада.— Какое твое дело? Уходи!
Ну что ты скажешь!
Серафима только махнула рукой и ушла. II к рассвету
Серафима так и не дождалась дочери. А Пужанаров с того
дня стал открыто ночевать в доме Лыковых.
19
Снова пришла золотая осень. Посмотрите на лес, что сто
ит за деревней. До чего красиво принарядились деревья!
У лип листья желтые-желтые и без единого пятнышка. Чуть
заденешь ветку, они тут же легко падают на землю. А ли
стья ильмов отливают синевой. Листва осин красная, так и
кажется, что это тлеют горячие угли. И только дубам, ви
дать, нипочем первая прохлада, знай себе зеленеют.
Заросли хмеля осенью тоже — одно загляденье. Шишки
висят гроздьями, и все крупные. Местами даже листьев не
различишь. В этом году на хмельнике снова созрел отмен
ный урожай. Девчата потрудились на совесть. И хмельник
обхаживали так, как учил их дед Федор. Конечно, надо бы
взяться и за новые методы возделывания хмеля. Однако
без Феттис некому было наставить их на это дело.
В хмелесушилке в нынешнем году все переменилось. Его
ра Упнерского Пужанаров отослал работать на пасеку вмес
то деда Макара, который вышел на пенсию. Девчат, Анну
и Марью, бригадир тоже отстранил от сушки хмеля и отпра
вил на уборку. Ни Анна, ни Марья возражать не стали, хо
тя на сушке они могли заработать хорошие деньги. Слава
богу, руки-ноги у них легкие, молодые. И на уборке хмеля
деньгами не обидят. И потом, ведь не об одних деньгах дев
чата пекутся. Они этих расчетов и в мыслях не держали.
А на работу в хмелесушилке Пужанаров определил П ав
ла Лыкова и его жену Серафиму. Те чуть ли не бегом при
бежали. Что и говорить, на сушке стоять — это тебе не во
зиться в поле на ветру да под дождем. Теплое местечко. Не
надо спешить куда-то, не надо бежать сломя голову. И день
ги немалые... А Павел Лыков и Серафима на край света
пойдут ради денег. Когда Пужанаров позвал их работать в
хмелесушилку, Павел так и подскочил на месте:
— Деньги не холст, дома не соткешь. Пойдем, мать,—
сказал он Серафиме.
Сегодня на ночь Павел и Серафима заложили полную
камеру хмеля и, усевшись рядом, тихонько судачили:
73