264 / 344
ЖУРАВЛИНОЕ ОЗЕРО
1
Благодатные просторы родных полей приворожили Ива
на Пантюхина с малых годков. Бывало, по весне, мать чуть
замешкается, недоглядит, а он уже за околицей, стоит как
вкопанный и во все глаза смотрит на зеленеющие дали. По
том побредет мимо полевой тропкой, изукрашенной каймой
из васильков, напьется всласть ключевой водицы,— глядь,
и солнце долу клонится. Ну, дома, как водится, от матери
нагоняй: где шастал, куда запропастился, горе луковое!
Когда подрос, на уборку хлебов приладился в помощни
ки комбайнеру. Уж больно нравились ему в ту пору золо
тистые переливчатые нивы и стрижи по-над жнивьем. Р а
ботал он на совесть, наравне с мужиками, другой раз от
зари до зари. После армии, не раздумывая, вернулся в свою
деревню Мурзакассы. И пошло, пошло-поехало, годочки-
лета... Недавно тридцать стукнуло. В бригадиры вышел
Иван Пантюхин. Уважительный народ величает его не ина
че как по имени-отчеству. Был Иван, а стал Иван Ивано
вич. Да, годочки-лета... Вроде с виду он еще совсем моло
дой, в работе поворотливый и старательный, руки жили
стые, крепкие. А душа — и говорить нечего. Как была, так
и осталась беспокойная. Люди добрые еще спят, а Пантю-
хин уже на ногах и прямым ходом за околицу, на озими.
...После сильного весеннего дождика над полями подни
малась теплая испарина. И озимые и яровые, слава богу,
стояли ровнехонько. Так что понапрасну Иван Иванович
всю ночь без сна проворочался. Ведь кто-кто, а он-то, брига
дир, знал, как хорошо на этой посевной работали. Ну да
ладно, в старости выспится. На сердце отлегло. И до того
радостно стало Пантюхину, что он, будто мальчишка какой,
сорвал кепку с головы и помахал ею неведомо кому.
Спохватившись, Пантюхин надел кепку и деловито по
шел дальше по мокрой полевой тропе, оставляя позади сле
ды больших кирзовых сапог. Эти бригадирские следы любой
и каждый в деревне отличал от других безошибочно. А по
тому народ всегда примечал, где побывал Иван Иванович
и кого, в крайности, он направился распекать.
260