186 / 344
галифе. На ногах у старика добротные башмаки на толстой
подошве и с кожаными шнурками. А к подошвам дед
умудрился приладить какие-то железки. Хоть камни этими
башмаками топчи, хоть лесной валежник, ничего им не де
лается. Дед Филимон нет-нет да и похвастается своими баш
маками, мол, не простые они — альпинистские.
— К ак живешь, дедушка? — наперебой закричали до
ярки и одна за другой, будто козочки, стали выпрыгивать
из кузова.
Лишь Васса не выпрыгнула, слезла осторожно.
Со смехом и прибаутками все побежали к реке — умыть
ся с дороги. Вернулись чистенькие, причесанные и приня
лись доить коров.
Дед Филимон пошел к таганку, который он соорудил не
подалеку от сарая, помешал суп, бурливший в котле, под
бросил в костер хворосту. Потом стал не спеша прохажи
ваться по загону.
Всякий раз, когда доят коров, дед Филимон не находит
себе места. «Как там, все ли в порядке?»— тревожится он.
Если надои хорошие, у деда душа радуется. А если молока
чуть меньше — тут все пропало — ходит весь день до вече
ра сам не свой.
Так вот и мается дед по загону. Ждет. Прищурив гла
за, пытливо оглядывает доярок. А чего глядеть? Каждую
из них он знает как свои пять пальцев. Вон Васса, к при
меру. Эта всегда смотрит ласково, всегда улыбается. Пять
коров уже подоила, взялась за шестую. Звонкой, тягучей
струей стекает молоко в ее ведро. С умом работает Васса,
ни на секунду не отрывается. И на корову ее любо-дорого
посмотреть. Смирно стоит, не шевельнется. Вроде бы ей,
корове, приятна работа доярки. А чего тут хитрого? Может,
это и есть их коровья радость? Ведь недаром же Вассу они
всякий раз встречают особым приветным мычанием.
А неподалеку от Вассы доит корову Магдаль. Только гля
нет дед Филимон на эту девушку, тут же вспомнит свою
старуху. Точь-в-точь такая была она в молодости. Черно
бровая да черноглазая, а волосы — как смоль. И по нраву
Магдаль на нее похожа. Старуха, та тоже была верткая, про
ворная да веселая. Беда не беда, все, бывало, то улыбается,
то хохочет. Годы и теперь ее не берут. Часом бросит свои
горшки, подойдет и обнимет деда, прижмется щекой к щеке.
Ну что ты с ней сделаешь! А от самой пахнет луком, кис
лым молоком да щами... Нет, что и говорить, приятно деду
Филимону поглядеть на Магдаль. Чудится ему, будто нет
182