184 / 344
Кирилла Нямукова. Диву даешься, сколько времени они за
губили. Считай, полжизни зазря извели. Да хоть бы сами-то
счастливы были, а то ведь посмотришь на обоих — одни сле
зы. Иным людям, правда, и не хочешь, да позавидуешь.
Виктор с Вероникой, к примеру, каждую минуту жизни
считают. У них и крыши-то над головой нет, а им и горя
мало. Любовь-то, она чудеса творит. Вероника, бывало, веч
но ворчит и задирается, а теперь стала как шелковая...
Егор улыбнулся, вспомнив, как допытывалась Вероника,
когда, мол, он женится. Он и сам был бы рад развязаться
со своим одиночеством, однако пока ничего не получается.
Едва подумал Егор о себе, о своем одиночестве, мысли
его тотчас переметнулись — вспомнилась Васса. Он уже слы
шал от людей, что Павел Мустай и Кирилл катали ее по
лесу. Верил и не верил: да неужели Васса пошла на такое?
Поговаривали, что и ребенок у Вассы от Павла Мустая. Это
и совсем в голове у Егора не укладывалось. Не могла она,
Васса, так запутаться в жизни. Хуже и во сне не приснит
ся. Ведь зачем ей этот прощелыга Мустай? Нет, тут что-то
не так, не может быть такого!.. От этих тягостных мыслей
у Егора голова пошла кругом. Душу щемило и жгло, будто
стряслось у него неизбывное горе. Васса... Васса... Ну пусть,
пусть она не любит мужа, но разве нет в деревне стоящих
мужчин? Неужели она, кроме беспутного Мустая, никого не
видит? Что, на нем одном свет клином сошелся? Горько ду
мать об этом, обидно. Ведь сама молодая, ладная, глаз не
оторвешь... Да за ней любой на край света пойдет! Вот ведь,
не досталось же ему, Егору, такое счастье...
К ак ни унимал себя Егор, а сердце его сжималось все
сильнее и сильнее. Хотелось, не теряя ни минуты, побежать
к Вассе, рассказать ей все, раскрыть перед ней душу. На
все был готов он, только бы видеть Вассу радостной и сча
стливой.
22
В прежние годы на ночь стадо всегда пригоняли в де
ревню. А в нынешнем году Егор надумал поставить дело
иначе. Хлопотать об этом начал загодя, еще зимой, когда
пришлось с полей возить сено на ферму. Куда ни поедет,
приглядывает удобное место. Наконец облюбовал Карманай.
Посоветовался с доярками и пастухами, те в один голос его
затею одобрили. Потом, едва земля подсохла, все взялись
за работу. На опушке Карманайского леса, возле Студеного
ключа, огородили большой загон. Посередке смастерили
180