35 / 140
ственно... Анна-Ванна скажите, пожалуйста, кто принес
сие послание?
Муза подмигнула Саламби, чтобы та не говорила.
Анна Ивановна ввалилась в комнату, словно шести
пудовый мучной куль. В руках у нее был стакан горяче
го крепкого чая. Медленно отпивая его, она восторженно
произнесла:
— Ах, Ниночки мои. Был у нас сегодня жених! Ну,
прямо пальчики оближешь, объедение.
— А я что, похуже? Уж не стыдите меня перед девуш
ками, Анна-Ванна,— притворно взмолился Казаков.
— Ну-у, сравнил! То не парень, а, можно сказать,
луна и солнце.
— Это как же вас понять, Анна-Ванна.
— Так мы, чуваши, говорим о красивых: на одной
щеке луна, а на другой солнце. Глянула я на него, девоч
ки мои, и обмерла. Словно сама помолодела лет на пять
десят. Вот, думаю, жених-то для Маленькой Нины!
Анна Ивановна так затряслась от смеха, что задре
безжали стекла. А Петрова от смущения спряталась за
Саламби.
— Стоит, значит, он между двумя девушками, на
обеих глядит. Ах, боже мой! — не унималась Анна Ива
новна.
— Как буриданов осел,— попытался унять ее пыл
Казаков.
— Какой там еще осел?
— Был такой осҫл, который стоял меж двух охапок
сена и не знал, с которой начать.
Все покатились со смеху.
— Ты-то за словом в карман не полезешь,— сказала
Анна Ивановна.— Но постой-ка, доскажу. Стоит он меж
ду
двумя красавицами и мучается: какую из них полю
бить? Одна другой краше. И будешь мучиться. Ты вот,
Петя, говоришь: бурданов осел. А сам-то можешь отве
тить, какую полюбил бы?
;— Я обеих люблю, да третья у меня есть, которая
меня поедом ест за такие штучки,— не растерялся К а
заков.
Вместе со всеми от души смеялась даже строгая
Нина.
— А скаж:и-ка мне, Петенька, ты не видишь ника*
2 Саламби
33