48 / 216
а там на машине.— Дина смахнула слезу. Виноватая улыбка
тронула ее лицо.— А я, глупая, обиделась на тебя вчера... В клуб
приходила... Думала, посмеяться решил... А ты вон где...
В палату вошла недовольная нянечка.
— И-и! Все еще шепчетесь? Пора, пора, дочка, хватит пар
ню голову дурить, она у него и так раненая. Ему покой сейчас
всего важнее. А когда поправится, успеете наговориться. Пошли,
дошли..,— Она взяла Дину за руку, как маленькую, повела от
кровати Виталия.— Ты не обижайся, дочка, тетя Анюк — это ме
ня так зовут — никому зла не желает. Для меня все одинаковые.
А парень-то, видать, геройский: в овраг машину скинул, чтоб
людей, значит, спасти... А ты не плачь,— упрекнула она всхлип
нувшую Дину.— Не горюй, поднимется на ноги. Уж если к нам
попал — вылечим... У нас, знаешь, врачи какие... Д ай бог, на
свадьбе вашей погуляем да деточек дождемся...
Дина покраснела, опустила глаза. Вот болтливая старуха!
И чего только не наплела! «До свадьбы...» Знала бы она, что
они с Кочергиным всю жизнь в одной деревне живут, а как буд
то только недавно познакомились...
Дина дошла до двери, обернулась и помахала на прощанье
Виталию рукой:
— Д о свидания... Выздоравливай! Я еще приду...
Когда дверь за ней закрылась, тетя Анюк подошла к крова
ти Кочергина, покопавшись, вынула из кармана застиранного
халата сложенный листочек:
— Еще какая-то девушка к тебе просится. Говорит, что не
пременно увидеть тебя нужно, плачет, сердечная... Я и ее спро
сила, кем тебе доводится, так она не говорит... А сама — как
деревце подрубленное поникла, аж почернела вся... Очень уби
вается,— нянечка улыбнулась, погрозила паршо пальцем.— Эх,
думаю: пропал наш Виталий. В палате одна, на улице другая
страдает. Видать, любят тебя девушки-то, а? — Не переставая
говорить, она смела крошки с белой салфетки на тумбочке, пе
реставила кружку с остывшим чаем, поправила съехавшее в из
головье кровати полотенце.— Ну, я не пустила ее, сказала, что
сегодня неприемный день, врач, мол, заругает, приходи завтра...
А она свое твердит: завтра, может, поздно будет... «Что болта-
ешь-то? — я ее пристыдила.— Живой он, очнулся... Хочешь, так
напиши ему записку, передам. А пустить никак не могу». Ну вот
она мне этот-то листок и передала. Наверное, заранее написала.
Прочитать тебе, что ли?
— Нет, тетя Анюк, я сам...— Виталий взял листочек.
— Эх, молодежь, молодежь,— покачала головой нянечка и
пошла к окликнувшему ее больному.— Сейчас, сейчас, милый...
Виталий с трудом развернул вчетверо сложенный тетрадный
листок. Слова прыгали на бумажке вкривь и вкось: видно, пи
сала второпях.
«Милый Виталик...— бросилось в глаза. Д а это ж е от Нины
письмо! Ее почерк, й слова ее, не раз слышанные. «Милый Ви
талик...» На сердце у него потеплело, как в тот миг, когда увидел
44