115 / 216
ходит, самого главного я в тебе не разглядела. Ты, оказывается,
поэт. А мне стихи дашь почитать?
— Поэт...— усмехнулся Никандр и спрятал руки в карманы:
тепло, тепло, а руки замерзли.— Есть поэты настоящие. Эх, мне
бы так научиться писать! Но нет, я решил: пойду на медицин
ский. А писать стихи может и врач. Вон Чехов врачом был, Ве
ресаев, Булгаков, да мало ли... Были врачами, стали писателя
ми, да какими! А я мечтаю продлить жизнь человека, да и прос
то лечить людей, чтобы не мучились, не умирали молодыми.
Сама же говоришь, как мама твоя болеет... Эх, был бы я вол
шебником!
— Тогда что? — лукаво спросила Дина, постукивая одной но
гой о другую.
— Тогда? — он на миг задумался.— Тогда сделал бы так,
чтобы ты жила не семьдссят-восемьдесят лет, а двести, триста,
четыреста. Сколько захочешь, столько и жила бы...
— Ой-ой-ой! — замахала руками и засмеялась Дина.— За
чем мне столько? Два, три, четыре века мучиться? Четыреста
лет? Четыре века? Даже подумать страшно. Чем же я так про
винилась перед тобой, что решил из меня старую древнюю ведь
му сделать?
— Почему ведьму? Да ну тебя, ты все смеешься. А я вот...—
Никандр опять замолчал, оборвал разговор, вдохновение его та
яло, как снег под лучами солнца.
«Дина, люблю я тебя, понимаешь? Так, что голова кругом
идет. Каждый миг о тебе думаю»,— готовы были сорваться с
его губ горячие слова, но они застывали где-то у самых губ,
и опять он говорил не то, не о том:
— А ты, наверное, хочешь художником стать? А что, ты от
личница, золотая медаль тебе обеспечена, в любой вуз дорога
открыта. И ты в самом деле хорошо рисуешь.
— Художники не рисуют, а пишут,— авторитетно поправила
Дина.— Не знаю я... Одни мечты, мечты. Конечно, я об этом ду
мала... А вдруг не поступлю, провалюсь? Вот и конец мечтам...
И позора на весь колхоз не оберешься.
— Ты поступишь! Обязательно...— Никандр ручался как буд
то и за нее, и за себя.— Уж если такие не будут поступать.
— Ох, не знаю, что будет...— вздохнула Днна.— За мамой
надо ухаживать. Если так болеть будет, какой уж тут институт.'—
Дина умолкла, услышав, как у клуба, где тоже справляли ново
годний вечер, заиграли на гармошке. «Виталий, наверное, раз
влекается...» — Еще полгода учиться, поживем — увидим...— ска
зала она.
— А что, и увидим. Мать тебе не помеха — поднимется...—
Опасаясь, что девушке надоела его болтовня и она может в лю
бую минуту повернуться и уйти, он, словно ненароком, встал
спиной к воротам, загораживая калитку.— А знаешь, давай вме
сте в Чебоксары поедем. Ты в пединститут — на художественный,
а я в университет— на медицинский. Вот бы было хорошо! —
мечтательно вздохнул Никандр.— Вместе, в одном городе...