52 / 392
Еще раз спасибо Вам, Федор Иванович, за все, за все
хорошее. Не ругайте и не сердитесь на меня.
Любящий Вас
Ваня Долбин.»
Федор Иванович не верил себе. И только, когда
прочитал записку во второй раз, понял, на что ре
шился его воспитанник.
— Вот это штука! Удрал!
Федор Иванович присел на порог и долго сидел в
раздумье. Неожиданно он вспомнил разговор за завтра
ком и сердито хлопнул себя по лбу.
— Одурачил! Вокруг пальца обвел! Ах я, старый
дурень! Ведь дорогу-то я сам ему указал...
13
В день побега Ванюшка отошел от лагеря километ
ров пятнадцать. Чтобы не сбиться, он шел не торо
пясь, все время придерживаясь тех указаний, которые
ему удалось выпытать у старого фельдшера.
Ванюшке было неловко за свой поступок. Ему
жалко было ласкового Федора Ивановича, Тоню и всех
партизан. Он начал даже раскаиваться, несколько раз
порывался вернуться, но какое-то более сильное чув
ство, чем воля и разум, влекло и влекло его вперед.
Этим чувством была жажда мести.
Выбравшись на большак, он пересек его и решил
идти проселками, чтобы не попадаться на глаза вра
гам. Он обходил и деревни. Лишь одну, окруженную
глубокими оврагами, он не мог миновать. Но все обо
шлось хорошо: немцев здесь не было. Свои же люди
встретили сочувственно, накормили...
По дороге Ванюшке изредка попадались встречные
прохожие. И если спрашивали, куда он идет, отвечал
заученной фразой:
— Деревня наша выгорела, а в городе у меня дядя
живет, сапожник. Вот он и наказывал прийти мне...
Сапожному делу обучить хочет...
Правды в этих словах было меньше, чем наполо
вину. В самом деле, в городе жил односельчанин Ва
нюшки, сапожник. Ванюшка хотел отыскать его, но
совсем не затем, чтобы обучиться сапожному ремеслу,
а чтобы на первое время устроиться на ночлег.
48