58 / 392
— Нет, дядя Микола. Я один не буду.
Ванюшка понял, что эти люди, наверное, уже дав
но делят между собой последнюю корку хлеба, потому
что усатый, больше не протестуя, взял хлеб, но есть
не стал, бережно завернул в тряпочку, положил его
в карман.
— Спасибо, сынок,— сказал он Ванюшке.— Отку
да будешь?
— Из этого же района. До нашего села километ
ров пятьдесят.
— А теперь они повезут далеко,— кивнул усатый
в сторону солдат, кормивших собак.— Наверно, пого
нят в самую неметчину.
— В Германию?
— А то куда же? Уж сколько там нашего народ
страдает, а все везут, везут.
Дядя Микола говорил это неспроста. Он знал и ви
дел, как немцы ловили людей в городах и деревнях,
грузили их в товарные вагоны и увозили в Германию.
Там были организованы специальные лагери, в кото
рых содержались советские люди. Их заставляли ра
ботать на фабриках и заводах, стремясь заменить
своих мужчин, которых тысячами пожирал восточный
фронт. По письмам, которые присылали из Германии
пленники, Микола знал о тех ужасных условиях, в
каких приходилось им работать. Платы за труд не
полагалось. Бурда, называемая супом, могла спасти
от голодной смерти, но не насытить. Помощи больным
не оказывали, и много попавших в рабство людей уми
рало от истощения, болезней и непосильной работы.
С приближением Красной Армии фашисты усили
ли отправку рабочей силы на свою каторгу. Они не
считались ни с чем: женщина это или мужчина, креп
кий старик или подросток, есть ли в семье, кроме них,
кормильцы или нет. Они даже не спрашивали — от
куда эти люди и какие носят фамилии. Они просто
хватали их, как животных, и увозили...
Когда над людьми нависла угроза рабства, они на
чали прятаться. Деревни опустели. В них оставались
только дряхлые старики и маленькие дети. Это бесило
гитлеровцев. Они почти ежедневно устраивали обла
вы, забирая каждого встречного. А кто пытался бе
жать — того настигала пуля.
54