350 / 392
дение люди, говорящие на десятках языков! Чего толь
ко не испытали они там, чего только не видели!.. На
них самих страшно смотреть — не люди, а живые тру
пы. По их рассказам, фашисты в этом лагере уничто
жили свыше трехсот тысяч человек — одни умерли с
голоду и от болезней, других расстреляли, третьих со
жгли живьем в специально сделанных огромных пе
чах... Вовеки мы этого не забудем!
Наше наступление изо дня в день становится мощ
нее и шире. Как ни огрызается враг, ему все равно
приходится отступать, а иногда не просто отступать, а
обращаться в паническое бегство. Гитлер это хорошо
знает. Поэтому он издал грозный приказ: каждого
солдата, пытающегося в бою отступать, расстреливать
на месте. Многих солдат фашисты цепями приковали
к пулеметам, их называют «смертниками». Такой сол
дат, как бы ему трудно ни было, не может бросить
пулемет и сбежать, он все равно должен умереть,
поэтому и стреляет до- последнего патрона или до тех
пор, пока его- самого не убьют.
Обреченный на верную гибель, Гитлер нисколько не
жалеет свой народ. Конечно же, на войне не жалеешь
врага, чем больше ты его уничтожаешь — тем лучше,
однако иногда... хочется и пожалеть. Я это вот к чему
говорю: среди убитых вражеских солдат много моло
дых — юношей шестнадцати-семнадцати лет, школь
ников, как наш Илле! У них еще молоко матери на
губах не обсохло. Когда видишь таких, действительно
жалко. Они ведь еще ничего не видели на белом свете,
а Гитлер их тысячами сжигает в огне войны. Думаю,
что такое страшное преступление сам немецкий народ
никогда не простит фашистам.
У всех наших солдат одна мечта — как можно ско
рее достичь Берлина и разметать логово фашистского
зверя, затем, если останемся живы, вернемся домой.
Этот день уже недалек!»
Такие письма поступали и от других солдат-одно
сельчан. Они поднимали настроение всех, кто их читал.
В эту зиму ребята работали еще упорнее, чем
раньше. Возили из-за Волги сено, заготовляли дрова,
вывозили навоз, очищали семена для весеннего сева,
ухаживали за скотом, вместе со старым Паулем рабо
346