347 / 392
ва, игравшего полицая, пинками довел до слез. Когда
Рина Петровна заметила, что так делать нельзя, Ар
каш оправдывался:
— Подумаешь, два-три пинка! Вспомните-ка, как
в кино иногда артисты друг друга дубасят! Да и в
пьесе так сказано: «несколько раз пинает ногой
полицая!»
— Нужно только^ вид делать, что пинаешь...
— Тогда будет неубедительно! Как же можно
жалеть начальника полиции? Если уж он попался те
бе в руки, так дай ему как следует,— возражал Ар
каш.
— Тогда эту роль играй ты сам, а я буду играть
твою,— сказал Колька.— Дубасить человека в меш
ке — дело не трудное.
Еле-еле примирила их Рина Петровна...
Отложив текст роли, Илле посмотрел в окно.. Пора
было идти на репетицию, но он ждал Аркаша, кото
рый обещал за ним зайти, а почему-то не шел.
Илле засунул тетрадь с ролью в карман и оделся.
«Видимо, прямо в школу пошел»,— подумал он, взгля
нув еще раз на стенные часы. В это время открылась
дверь и вошел Аркаш. Он молча прошел вперед, сел на
табурет и, опустив голову, не промолвил ни слова.
— Ты что... болен или кто обидел тебя? — спро
сил Илле.
Аркаш ответил не сразу. Не поднимая головы, он
произнес не своим голосом:
— Обидел... Гитлер обидел!
— Что-нибудь случилось?
— Случилось, друг... Вот, читай,— он положил на
стол смятое письмо.
— Что это?
— Я же говорю, читай...
Илле почувствовал недоброе. Сердце его екнуло.. На
синем конверте был штамп районного военного комис
сариата. В таких конвертах редко идут добрые вести,
в них больше шлют похоронные. Илле хорошо знал
об этом.
«...сообщаем, что ваш муж Мазяков Матвей Ильич
погиб смертью храбрых в боях за нашу Советскую
Родину...» — прочитал Илле, и письмо тут же выпало
из его рук.
3-13