127 / 392
Сам же не спускал глаз с ефрейтора.
Нет, этот дьявол определенно не собирается спать!
Вот он садится за стол и начинает свою трапезу. Для
чего он уменьшил огонь? Это, должно быть, на всякий
случай, чтобы не быть обнаруженным. Но это была
совсем излишняя предосторожность: Шварц и его
гости спали непробудным сном.
«Чтобы тебе обожраться да лопнуть!» — досадовал
Ванюшка. Он чувствовал, как в его груди учащенно
бьется сердце.
Но ефрейтор был, кажется, не из жадных на еду.
Он больше интересовался содержимым бутылок. Ва
нюшка еще днем обратил внимание на фиолетовый с
розовыми прожилками нос этого фашиста. Ефрейтор
опоражнивал один стакан за другим и скоро последо
вал примеру своих начальников — растянулся на
полу. Наконец-то...
«Я иду, Тоня!» — хотелось крикнуть Ванюшке, но
он лежал, пока боясь дышать полной грудью. На какую-
то ^минуту храп прекратился и в избе сделалось так ти
хо, что было слышно, как тикают ходики.
Но это длилось недолго. Храп возобновился.
Шварц, ворочаясь, заскрипел кроватью, гнусаво забор
мотал во сне.
Повернувшись на другой бок, он утих.
Этого момента Ванюшка упустить не мог.
Пора действовать...
Он осторожно, не дыша, слез с печки и остано
вился у двери. На столе еле мерцал желтый язычок
привернутой лампы. Она почти не светит, но Ванюшка
видит все: спящих офицеров, валяющегося денщика,
объедки и пустые бутылки на столе. Но отчетливее
всего он видит его, Генриха Шварца... Вот он, совсем
рядом... Так близко! Долго ждал Ванюшка такого
случая!..
Рукоятка офицерского кортика торчит из-под по
душки. Только потянуть!.. Ванюшка, не помня себя,
шагнул к изголовью...
— Сынок, ты куда?
Голос старушки вмиг откинул Ванюшку назад. Бе
шено заколотилось сердце, и как назло, мыча, заворо
чался ефрейтор.
Дальнейшие события спутались. Отчетливее всего
123