128 / 392
Ванюшка помнит, что вышел в сени и сказал стояв
шему у крыльца часовому:
— Во двор мне, пан...
— Гее хинаус,— сказал очнувшийся от тяжелой
дремоты часовой.
34
Глотнув свежего воздуха, Ванюшка оправился от
волнения и вышел за калитку. Вокруг была такая
тишина, какая бывает только на затерянном в поле
деревенском кладбище.
— К Тоне! К Тоне! — непрерывно повторял он,
спеша к условному месту. Встречи с часовыми он не
боялся — видел, куда расставил их ефрейтор. Уйти со
своих мест они не могли: Ванюшка знал, что в парти
занских районах гитлеровские вояки до этого не боль
шие охотники.
И вдруг чуткое ухо юного разведчика уловило ка
кой-то шорох. Ванюшка прижался к стене дома и ско
рее понял, нежели увидел, как прямо на него надвига
лись человеческие тени.
— Патруль!—по телу пробежала крупная дрожь.—
Теперь...
Мысль его осталась неоконченной: рядом осторож
но крикнула сова.
— Паши! Это Санька! — и забыв об осторожности,
Ванюшка бросился прямо на идущих.
Кравчук сцапал его в охапку.
— Тс-с... Где он?..
— Там,— протянул Ванюшка командира за ру
кав.— Спит... И еще трое...
— Веди!
Они бесшумно уже подходили к дому, где безмя
тежно спал Генрих Шварц, как партизаны другой
группы натолкнулись на патруль возле машин у цер
ковной ограды. Темноту прорезала синеватая струйка
пламени и дремотную ночь расколола длинная авто
матная очередь.
Часовой очнулся и опрометью бросился в избу.
Истошно закричал:
— Партизанен! Партизанен!..
124