210 / 230
на чердак свою старуху, чтобы уго
стить
ее той репой. Старуха
уже за
дыхается, оскалила зубы, а старик,
улыбаясь, говорит ей:
— Ты , старуха, еще не видела
репки-то, раньше времени не смейся!
Парень подошел поближе, закри
чал:
— Что ты делаешь, старый хрен?
До смеха ли твоей старухе, когда
она вот-вот задохнется?! Отпусти по
скорее веревку, разве так надо под
ниматься на чердак?
Старик отпустил веревку и осво
бодил от нее старуху. А парень по
просил старика принести лестницу и
показал, как надо по ней подыматься
на чердак. Показал и пошел дальше.
Шел, шел, в другую деревню при
шел. Глядит — какой-то мужик шта
ны надевает. Но как надевает! Залез
на крышу дровяного сарая и пры
гает оттуда в штанины, которые же
на внизу раскрытыми держит. То
правая нога попадает в штанину, а
левая нет, то левой ногой угадает, а
правой мимо. Старается, бедняга, с
него пот градом катится, а все без
толку.
-г- Что ты делаешь? — спрашивает
парень.
— Не видишь, что ли — штаны
надеваю,— отвечает мужик.
— Разве так надевают штаны? Не
проще ли взять их в свои руки и су
нуть одну ногу в одну штанину, а
другую — в другую?
Показал, как нужно штаны наде
вать, пошел дальше.
Идет, идет, новых дураков встре
чает. Двенадцать братьев сидят во
круг котла с кашей и едят. Но как
едят! На всех у них одна ложка.
И вот один берет ту ложку, спуска
ется с ней в погреб, зачерпывает мо
лока, затем возвращается к котлу,
проглатывает молоко и заедает его
кашей. Второй делает так же: лезет
в погреб за молоком, у котла его с
ложки схлебывает и заедает кашей.
З а вторым — третий, за третьим —
четвертый.
Парень поглядел-поглядел на зту
беготню от котла в погреб, а из по
греба к котлу и спрашивает:
— Что вы делаете?
— Как что —едим кашу с моло
ком,— отвечают братья.
— Дурачье!—обругал их парень.—
Разве так едят кашу? Так вы и за
целый день не наедитесь. Принесите
из погреба молоко и поставьте его
около котла. Все возьмите по ложке
и черпайте сначала кашу, а потом мо
локо— вот и вся премудрость!
Научил парень и этих набитых ду
раков. Хотел дальше идти, да раз
думал.
— И что это я своих родителей
так уж вовсе ни во что поставил —
вон сколько на белом свете дураков,
куда глупее их,— сказал сам себе па
рень.— Вернусь-ка я к отцу с ма
терью.
ЦЫПЛЯЧЬЕ ВОЙСКО
или старик со старухой,
и был у них единствен-
иый
сын-малолеток. Жили они в до
статке,
привыкли ни
в
чем
себе не от
казывать.
Но вот наступил голодный
год.
Скотину, какая была, закололи
г
206
и
съели, хлеб тоже незаметно подо
шел к концу.
— О, господи, как же мы дальше-
то будем жить! — причитала стару
ха. — Последнюю горсть муки на
гребла по сусекам.