Previous Page  22 / 196 Next Page
Information
Show Menu
Previous Page 22 / 196 Next Page
Page Background

Через пустырь, тяжёлый и плоский, как се-

годняшнее небо, идём к другому лабазу. Навстречу

бегут воспалённые ровесники.

- Ребята, - спраш. они, - что в голубом?

- Не знаем.

- В красном пусто, - доносится издалека.

От красного поворачиваем. Дальше некуда.

- Да, Барис, попались мы. Они опять глу-

пость делают. Нет, не от того. От безбожия

просто. А безбожие - тоже от глупости. Это не

человека дело решать, что можно, а что нельзя.

Когда правительство запрещает употреблять, оно

всё равно не может это уничтожить. Оно просто

передаёт в руки дьявола. А те стоят и ждут. У

них большой карман, они всё поместят. Если это

растёт на земле, если это нужно - лкщям всё рав-

но будет требоваться. Но они пойдут уже к дьяво-

лу, к барыге.

Когда мой брат начал увлекаться черняшкой, он

больше ломался оттого, что он, приличный чело-

век, должен ходить за железную дорогу. У нас

большие дома, центр, а вокруг - окраина, домиш-

ки. За железной дорогой живут все эти воры, ба-

рыги. Барыгу все презирают. Еоли приходит вор,

а там сидит барыга, он может сказать барыге:

"Пошёл вон!" - и барыга уйдёт. А мой брат мог

два часа стоять около этого дома, отдать барыге

пятьдесят и ждать, что тот принёс на двадцать.

Когда я потерял дом, семью, всё потерял - я

вспоминал брата. Если бы мясо запретить, барыга

стал бы человечину продавать. Запрет должен те-

бе сам сверху прийти. Смотри: Голуби! Раз-два-

три-четыре-пять-шесть-семь! Семь! Удача!

Изогнувшись назад, Азиз рвёт откуда-то

взявшуюся горбушку и мечет булку в закипевшую

после первого куска кучу голубей.

Поднимается мерзкий ветер. Клонясь в разные

стороны, мимо проходят старики с пустыми бидона-

ми и говорят по матери о хлебе и голубях.

21