119 / 178
115
Возрождение незаслуженно забытых жанров:плача и заклина
(Белов, Распутин). Недостаток слова искупается избытком прав
ного гнева, анафемой року, аэробике и прочей западной зара
И тащат на себя Солженицына, как одеяло в холодную но
История с плагиатом Рыбакова.
Критическое затишье вокруг Гроссмана и Домбровского.
Литература может быть предметом спора, но не аргументо
в нем.
Если бы я умел снимать кино, у меня в первом кадре
бы не лужа (есть такая кинематографическая легенда - по Го
а большая голая задница. Минуты на три - как символ време
моего к нему отношения и своеобразия текущего момента вооб
Мне вовсе не хочется молиться на Коротича или Яковле
Но Бондаренко противнее.
Ностальгия по прошлому представлению: как будто бы есть
некая слепая и жестокая сила, управляющая жизнью.
Можно называть ее - Фатум, можно - Судьба, можно - бол
ВИКИ••
Но удобно, потому что в мелочи она не вмешивается.
Валерия Попова спросили (недавно была телепередача): а
вам теперь, в условиях гласности и демократии? А он говори
все то же, только при этом заставляют делать вид, что ты
Особая атмосфера самиздата формировалась не только деся
тех, кто писал, и сотнями тех, кто читал. Были еще тысячи
кто что-то слышал, кто боялся или отвергал, не читая.
Они тоже создавали климат.
Изменился состав атмосферы.
Прежний "ГУЛАГ" попадал из рук в руки очищенный высоки
озоном безусловного доверия друг к другу. Это была чистая
тура, не запачканная конъюнктурным интересом.
Застой обеспечивал некоторую автономию искусства, касталь
провинцию кочегарок ("Сумерки" № I), и отдельные конфликты в
граничной полосе на процесс кристаллизации не влияли.
Сейчас идет растаскивание.