187 / 201
Кончив писать, Анастасия Александровна положила бумагу-
перед Веденским. Тот размашисто поставил красным каранда-
шом свою подпись. Потом взялся за ручку поп. Хотел обмакнуть
перо в склянку с чернилами и свалил ее. Чернила черной змеей
поползли по столу и потекли на пол.
Анастасия Александровна пошла к двери. Едва я соскочила
со своего «наблюдательного поста», как открылась дверь и учи-
тельница пригласила:
— Войдите, дети.
Мы расселись по своим местам. Анастасия Александровна,
видимо, очень чем-то расстроена: лицо пылает, глаза полны
слез. Дрожащим голосом она начала читать протокол. Оказа-
лось, мы все десятеро успешно выдержали экзамен и достойны
получить свидетельство.
— Теперь объявите, кто получил похвальный лист,—подска-
зал ей Веденский.
— «Экзаменационная комиссия награждает похвальным
листом Смоленкову Екатерину, Дмитриеву Марфу и... Ларио-
нова Дмитрия»,— прочитала учительница.
Кто-то из ребят так и ахнул.
А Коля сидит сзади на своей парте и спокойно смотрит на
нас, на комиссию.
Вот, оказывается, какова она, поповская справедливость...
НЕСЧАСТЬЕ С БРАТОМ
Иду я как-то от кугамай домой, вижу — от нашего двора
отъехала подвода и быстро покатила вниз по улице. На телеге
сидел незнакомый человек в белом сохмане.
Мать тщетно пытается закрыть перекосившиеся
ворота.
Я, помогая ей, спрашиваю:
— Кто это к нам приезжал?
— Мариец, друг отца, Чамаппи.
— А зачем?
— Брата привез...
Услышав о приезде брата, я, обрадованная, побежала
в избу. Но мать остановила меня:
— Брат устал с дороги, пусть отдохнет, не буди его.
Я понуро повернула от двери и присела у амбара. Мать тер-
петь не могла, когда кто-нибудь сидел праздно, без дела, и тут
же поручила мне работу — залатать шерстяные носки брата.
— Стежок мельче делай, чтоб заплатка ложилась ровней,—
поучала она меня.
182