40 / 344
никали то русоволосая голубоглазая Феттис, то Олимпиада
со своим заливистым смехом и смоляными бровями. И чего
это она ему далась, чего прилипла? Лучше Феттис все равно
нет никого на свете. А Олимпиада... Эх, нечего и голову се
бе морочить. Пусть идет себе своей дорогой.
И тут на повороте он неожиданно увидел ее.
— Это ты еще только с работы? — спросила она, выходя
из-за ветел. Его поджидала, что ли?
— Мы потом еще два рейса сделали,— смущенно отве
тил Виталий.
— Вот как! А теперь куда направляешься?
— Домой иду.
— Все равно мимо нас пойдешь. Загляни хоть на минут
ку. Не то обижусь. Зайди, Витя,— Олимпиада потянула его
за руку.
«Коли девушка приглашает, а парень отказывается, к а
кой же он парень? — подумал Виталий.— Была не была —
зайду».
Пересмеиваясь, они оба скрылись за калиткой с затей
ливой резьбой.
Вот уж не думал Виталий, что такое богатство в доме
у Павла Лыкова. Радиола, большой телевизор, транзистор,
ковры... Серафима настояла, чтобы Виталий снял ватник, и
потащила парня в горницу. Как ни отговаривался он, боясь
наследить, она и слушать его не захотела. Сняла плащ и
Олимпиада, сбросила туфельки и надела теплые тапочки.
Подойдя к радиоле, поставила веселую пластинку. Серафи
ма тем временем сбегала в погреб и принесла пива. На сто
ле появился графин с красным вином.
— Это мы сами делали из ягод,— сказала Серафима.
— Зря вы беспокоитесь. Мне пора идти,— не зная, куда
деться от смущения, Виталий заморгал, провел ладонями
по волосам и взглянул на пол — не наследил ли.
Серафима, радостно улыбаясь, поднесла ему стакан вина
и большую кружку пива. Виталий стал было отнекиваться,
да где там! Серафима так на него насела, что пришлось все
выпить. Потом сама отведала и поднесла дочери. Голодный
и усталый, Виталий сразу же размяк. Загорелись щеки,
отяжелели ноги.
— Я совсем запьянел. И зачем только я вас послушал?—
с досадой проговорил он, сел за стол и взял кусочек мяса.
Олимпиада опустилась на стул рядом с ним.
— Мама, поднеси-ка Вите еще стаканчик,— повернулась
опа к Серафиме.
36