42 / 344
Тене. И везде надо успёть осмотреть хозяйство, Потолковать
с людьми, лишний раз напомнить, что зима уже не за го
рами. Что поделаешь, не у всех еще сознательности хватает.
Иной ведь и видит, что где-то что-то неладно, а все равно,
махнув рукой, пройдет мимо. Мол, нечего мне всюду свой
нос совать, пусть сами разбираются. А кто «сами»? Конечно,
председатель колхоза да парторг. Поэтому-то у Андрея Се
меновича никогда и нет покоя. Он и не знает, что такое вос
кресенье или, скажем, отпуск. Отдохнуть да пожить в свое
удовольствие ему и в голову не приходит.
И сегодня он вернулся домой поздно. Ж ена и дети дав
ным-давно спали. Поужинал, раскрыл книгу, И по привычке
стал прислушиваться к настенным часам. Любил он послу
шать свои часы такой вот глубокой ночью. Тик-так, тик-так...
Будто сама жизнь напоминает: торопись, не отставай от ме
ня... Не успел оглянуться, уже и полночь настала. Андрей
Семенович погасил свет и лег сдать. Но сон не шел. Пово
рочался с боку на бок, поднялся и закурил папиросу. В го
лове, перебивая одна другую, вихрем проносились неотвяз
ные мысли. Хоть умри, а надо успеть к зиме провести во
допровод на птицеферму. Иначе там в холода наплачутся.
Эрдеменевский родник не под боком. А уж как заметут ме
тели, туда и вовсе не проедешь. Надо бы завтра напомнить
об этом председателю. Пусть поторапливается. А тут еще од
на печаль-забота... Свинарь-откормщик Илья прямо на гла
зах переменился. Ходит точно в воду опущенный, шутки,
как бывало, от него не услышишь. Сколько ни расспрашивал
его Андрей Семенович, так и отмолчался. А ведь непремен
но у него что-нибудь да случилось. Вот только — что? На
конец Андрей Семенович лег и с головой укрылся одеялом,
С трудом, но все-таки уснул. Однако не успел он и первый
сон увидеть, как в окошко робко постучали. Андрей Семено
вич спросонья не понял, то ли взаправду стучат, то ли это
ему примерещилось. Пожалуй что примерещилось... Он сно
ва повалился на подушку, но не тут-то было. В окошко опять
постучали. И пришлось ему подняться.
— Кто там?! — подошел он к окошку.
— Это я, Прасковья Пужанарова. Или не узнаешь? Впу
сти, дядя Андрей.
Андрей Семенович зажег лампу, открыл дверь и впустил
Прасковью. На улице холод, а она прибежала в одном нла-
тье и стареньких Десанках. К ак только переступила порог —
навзрыд заплакала.
— Ды ты, поди, о зяб л а ,— растерянно проговорил Анд
38