146 / 344
— Тихон Иванович? Да ты что?! — Егор был так ошара
шен, что снова, как на собрании, пошел багровыми пят
нами.
— Он! Правду я тебе говорю, Егор...
А Тихон Иванович тем временем все еще стоял посреди
двора, словно окаменелый. Ума не приложить, думал он, ку
да ему бежать, где приклонить голову? От жены хорошего
ждать не приходится. Все как есть расскажет Палюкову,
едва переступит порог фермы. У худой вести, известно, длин
ные ноги. Тут же о нем засудачит вся деревня. Живо душу
вытрясут и к стенке прижмут. Оно конечно, можно и отпе
реться: попробуй докажи! Нет фактов — и точка. В тюрьму
не засадят, денег не взыщут. А толку что? Люди-то все од
но Вассе поверят. Скажут — ну и подлец этот Тихон Ивано
вич, напакостил, так хоть бы ума и совести хватило пови
ниться. А это, считай, всей жизни конец, как пить дать вы
живут из деревни. Нет, этак не годится. Может, лучше все-
таки пойти к Ухватову и повиниться во всем, пока не позд
но? Да и это хитрость невелика.
Тихон Иванович в тяжелой задумчивости сделал шаг-
другой к воротам и остановился. И вдруг сорвался с места и
во всю прыть понесся к правлению. Чудеса в решете, да и
только! Бежит, что тебе годовалый жеребчик, ни снег, пи
лужи — все ему нипочем. Вихрем ворвался Тихон Ивано
вич в кабинет председателя. Стоит, слова не может вымол
вить. Пальто нараспашку, галстук набок сбился, рубаха рас
стегнута.
Сергей Иванович глазам своим не поверил. Где это ви
дано, чтобы опрятный Тихон Иванович да рубаху не застег
нул?
— Что стряслось? — спросил он, вскочив со стула.
Не отвечая, Тихон Иванович дрожащими руками стал
застегивать пуговицы на рубашке, да так и не попал в пет
ли — получилось наперекосяк.
— Стряслось вот,— наконец выдохнул он,— Я это... То
го... корову в колхоз сдал... Васса на ферму увела.
— Да ну? — изумился Сергей Иванович и тут же нахму
рился.— Постой, постой! Зачем сдал? По какой такой при
чине?
— По своей воле, иначе нельзя... Пусть, говорю, заместо
Пеструшки будет,— не моргнув глазом, объявил Тихон Ива
нович.
— Вот оно что...— председатель облегченно вздохнул.—
Что же, спасибо тебе.
142