34 / 154
— Вот и все.
— Ладно, не в словах дело.— Семен Ильич засмеялся.—•
Так что скажешь?
— Не знаю. Надо с мужиками поговорить.
Семен Ильнч почувствовал, что дело сделано.
— Поговори, да и начинайте завтра, чего еще ждать.—
Он уже распоряжался по привычке. Но Ларион этого не
любил.
— Ладно,— сказал он,— там поглядим.
Шагая от новых Ларионовых ворот к своему дому, Се
мен Ильич уже не чувствовал страха. Да и рука почти со
всем перестала болеть, только тяжесть гипса напоминала
о переломе.
Дома он прежде всего спросил у жены, видела ли она
его подарок.
— Видела.
— Ну н как?
— А куда я буду ходить в нем?
— Ну... в магазин, да и к своему старшему брату. Туда
ведь ты еще не забыла дорогу?
— К старшему брату я не ходила уже полгода,— спо
койно ответила она.— Скотина не пускает.
Нет, она не хотела ссориться. Она устала, веки слипа
лись, хотелось спать — так всегда бывает к вечеру, когда
днем выпьешь стаканчик-другой.
— Ничего,— сказал Семен Ильич неожиданно смирно,—
теперь я тебе помогу.— И помахал здоровой правой ру
кой,— Дай поесть чего-нибудь.
Он уже заметил по бледномулицу жены, что она выпила.
Другие, как выпьют, краснеют, а эта — бледнеет. Об этой
ее слабости знают уже и в деревне. Когда Коля пришел из
армии, она вроде бы бросила пить. Но вот мало-помалу на
чала опять прикладываться. Сколько раз говорил ей и по-
хорошему, и по-плохому, да все без толку. Но сегодня у не
го не было настроения даже начинать этот разговор.
— Ветчина еще есть? — спросил он.
— Есть немного, да вкус уже пропал, жуешь как мо
чалку.
— А тушенка?
— Тушенка есть.
— Одну банку открой, все равно завтра надо будет кор
мить плотников... Лариона позвал, начнем баню ставить,—
объяснил он.— И навари яиц.
Он нарочно спросил про тушенку. Ее они делали сами.
327