407 / 486
— Завтра же поеду в деревню, — будто про себя нако
нец прошептал парень.
Тухтар будто и не слышал, но угадал желание Тухтара.
— Куда? — спросил он.
— Домой поеду! — Тимрук на глазах преображался в
решительного сильного мужчину.
— Зачем же домой? Ты вроде говорил, работать при
ехал в город?
— Нет-нет. После всего этого...
— Ты не сомневайся, Тимрук: если хочешь, я тебе
завтра же подыщу работу. У меня много друзей, вместе
работаем. А вдвоем и на этой квартире бы разместились,
вот тут поставим тебе кровать...
— Нет, поеду я, дядя Тухтар, завтра же поеду. И не
уговаривай меня, пожалуйста.
— Как знаешь, Тимрук. Я жалеючи тебя это предла
гаю. А коль нет желания — твоя воля. Завтра утром тогда
сам тебя провожу.
Тимрук снова задумался, глядя прямо Тухтару в глаза.
Он же ему ближе чем родной! Сумеет ли Тимрук когда-
нибудь отблагодарить его за оказанную ему сегодня по
мощь?..
— Дядя Тухтар, а ты небось тоже скучаешь по родной
деревне?
— И днем и ночью...
— Тогда поехали домой вместе?
— Нет, Тимрук, не время.
— А когда приедешь?
— На будущий год, после половодья.
— У тебя, наверно, времени утром в обрез, чтоб меня
провожать?
— Да нет, мне же по дороге с тобой.
Вернулась дочь хозяйки — Улька. Едва скинув паль
тишко, сразу прошла в комнату Тухтара. Лицо ее было
взволнованно.
— Слыхали? — прямо с порога спросила девушка.
— О чем?
— Война началась! Японцы на нас напали.
— Что ты говоришь?
— Весь город шумит, солдаты проходят группа за груп
пой, песни поют патриотические.
— Ну, начнется теперь заварушка!
— А знаешь, что люди говорят? Мы этих японцев за
просто разгромим.
— В таких случаях, видать, без храбрости не обойтись...
26*
403