60 / 392
вичков. Лица их были угрюмы, глаза горели злым
огнем.
— Что-то будет, Санька? Неужто — капут?..
— Ребята,— неожиданно отходя в сторону, заго
ворил дядя Микола.— Вот что, ребята... О смерти не
надо думать. Мне и то это не дозволено, хоть я почти
прожил свою жизнь. Не такое сейчас время, чтобы о
смерти думать. О жизни надо думать. Знаете, какой
у солдат закон? Умри, а не сдавайся! А мы сейчас,
когда перед нами самый лютый враг, разве не сол
даты?
Он замолчал, посмотрел на притихших подростков,
и, снизив голос до шепота, продолжал:
— Ничего не бойтесь. Неправда, что нет выхода.
Убежим, не поедем на каторгу. Я уже все обдумал...
Только вы от меня не отходите. Поняли?..
...Жаркий тревожный день был на исходе. Шум
голосов во дворе начал стихать.
В сумерки во двор въехали конные солдаты. Они
подняли народ и загнали его на ночлег в большой ка
менный корпус ремонтных мастерских. По всему было
видно, что в этом здании хозяйничали оккупанты:
всюду валялись сорванные с фундаментов станки,
в углу — куча железного лома, в крыше — дыры.
В гулком здании сразу стало шумно. Люди искали
место для ночлега. Спать было не на чем — только
земляной пол, заваленный обломками досок, кирпича
и железа.
Санька направился в угол, в котором высилась
небольшая куча соломы, наполовину перемешанной
с железным ломом.
— Дядя Микола! Сюда! — крикнул он.
— Хорошее место,— похвалил Микола, подойдя
ближе,— удобное, лучше не надо.
Ребята не поняли скрытого смысла этих немного
численных рассуждений своего вожака, хотя и гово
рил это дядя Микола не зря.
— Ну, что же, хлопцы, спать давайте,— предло
жил он.
— Будем спать,— согласился Санька.— Вы, дядя
Микола, ложитесь в середину, а мы с краю...
56