182 / 392
— Ты все же хочешь ехать? — с беспокойством
Опросила мать.
— А ты меня все еще не хочешь отпускать? — с
некоторой издевкой ответил ей сын. Тут же, не дожи
даясь ответа матери, спросил фельдшерицу:
— Написали записку? Дайте сюда, положу ее по
дальше... Чтоб не потерять...
Антонина Клементьевна, как бы прося согласия
Ульги, посмотрела на нее.
— Кому отдать записку-то?
— Пусть едет, если уж ему так хочется замерз
нуть,— махнула рукой Ульга. И тут же подошла к
сыну со словами: — Хоть чапан 1 сверху надень.
— Надену, а для доктора, пожалуй, тулуп надо
взять,— ответил Илле.
— Он в амбаре висит, сходи, возьми!
Илле вышел, Мархва, как будто чего-то пугаясь,
посмотрела на дверь и начала рассказывать Ульге:
— Ну и напугал нас твой сынок!
— Что еще натворил?
— Мы уже легли было отдыхать... Вдруг он, с гро
хотом растворив дверь, вбежал и сразу закричал: сей
час же запрягите лошадь! Чтоб в три минуты! Не в
телегу, а в сани запрягите, на улице снег до колен! Да
смотрите, не дровни, а сани с нахлесткой! Сам запы
хался, не может даже дух перевести... Что случилось,
спрашиваем, куда ехать? А он еще строже: вы еще
спрашиваете? Во время войны много не разговаривают!
Все же, говорим, скажи, мы, коли надо, не одну, хоть
три лошади запряжем. Только тогда сказал.
— Значит, как начальник покрикивал? — усмех
нулась Антонина Клементьевна.
— Какое тут! Как самый большой начальник, и
рта раскрыть не давал!
Илле вошел с тулупом.
— Ну, поехали, что ли?
— За мной дело не станет,— сказала Мархва.
Ульга поверх шубы надела на сына чапан. Илле
еще раз спросил фельдшерицу:
— Все ли, что нужно, написали? О лекарствах не
забыли?
’)
Ч а п а н
— верхняя
одеж да, род
намидми.
178