122 / 344
Даже напротив, на душе у него посветлело. Лихо присвист
нув, широким шагом зашагал на кошошню.
Только вошел Павел в ворота, видит, Кирилл его поджи
дает. Лицо посинело, испуганные глаза так и бегают,
— Ты чего, кум? — удивленно спросил Павел.
— Слушай, я не стерпел... все как есть выложил на со
брании...— запинаясь, ответил Кирилл.
Павел расхохотался, глядя, как друг его причмокивает
губами.
— Чего плетешь-то? Опомнись!
Но Кирилл, расстроенный, продолжал свое:
— Понимаешь, пропали мы теперь... Валька... видела
она, как мы к Анисье мешок привезли. Уж она-то в прав
ление донесет.
— Погоди, погоди,— насторожился Павел.— Давай все
как есть по порядку.
Когда Кирилл рассказал Павлу о том, что случилось па
собрании, тот потемнел лицом.
— Ну и дурак же ты! — процедил он сквозь зубы.
— Да вот, понимаешь, не стерпел... Я же сейчас сторо
жем там ,— начал оправдываться Кирилл.
— Молчи уж , сторож! — прошипел Павел и больно схва
тил Кирилла за плечи.— Запомни, что я тебе скажу. Ты со
мной к Анисье не ходил, никакого мешка не видел, понял?
— Понял...
— Ну, вот и ладно. А я без тебя обойдусь. Я этой Валь
ке покажу, сама в дурах и останется. Из-за мешка овса шум
поднимает...
— Пойду я, кум Павел...
Тут только Павел разжал руки и отпустил Кирилла.
— Вали.
Кирилл ушел, а Павел быстрым шагом направился в сто
рожку. На душе у него кошки теперь скребли. Да и как тут
не расстроиться? Если дознаются в правлении про этот ме
шок овса, могут и до других дел докопаться. Особенно Ти
хон Иванович. А у Павла рыльце в пуху. И овес сплавлял
на сторону помаленьку, и сено, и солому. Бывало, и лошадей
без разрешения правления давал. Выгонят, как пить дать
выгонят с должности. А то, гляди, и под суд отдадут. Нет
уж, этого Павел никак не допустит.
Он решительно рванул ящик стола, достал бумагу и сче
ты. Долго возился, передвигая косточки по заржавевшим
пруткам и склонясь с карандашом над бумагой. Наконец
поднялся, вышел во двор и созвал в сторожку всех конюхов.
118