121 / 344
все норовит мимо ее дома пройти или на тарантасе вихрем
промчаться — знай, мол, наших. Не раз и темной ночью к
воротам подходил, трогал холодную щеколду. А зачем, и
сам не знает. Если бы Васса одна жила... А то ведь муж у
нее есть, да еще страсть какой дотошный. Враз обо всем
догадается. Кроме себя, никому не верит. Попробуй, к при
меру, выпиши у него фураж или сено. Каждая уздечка, к аж
дый совок, каждое зернышко у него на учете. Шаг сту
пишь — подай документ. Хорошо еще, что он ни разу не
подкапывался под Павла, а то мигом упек бы. У Павла гре
хов немало.
В конце улицы Павел свернул в переулок — прямо за
ним дом Вассы. Нейдет она у него из головы, да и только!
К ак ни раскладывай, а все равно получается, что недаром
приходила к нему Васса с топором. Нет, недаром. И надо
бы с ней еще разок повидаться. Сегодня самое время. Тихон
в район укатил с годовым отчетом ■— без ночевки никак не
управится.
Кончилась узкая, протоптанная меж сугробами тропка.
Вот он, каменный дом, рукой подать. Обнесенный высоким
забором, стоит как дворец или неприступная крепость.
Павел огляделся. На кустах калины в саду краспогрудые
снегири. Знай ягоду склевывают. На небе тяжелые снеж
ные облака. Ветлы над рекой обледенели, не шелохнутся.
Дома ли Васса-то? Еще постоял — послушал. Скрипнула
дверь. Значит, дома. Голос подала — овец кличет. Должно
быть, напоить решила. Павел зябко поежился и еще раз огля
делся. Вокруг ни души. Одни ветлы высятся, да на отши
бе изба бабки Анисьи чернеет. Окна у нее инеем затянуло,
ничего не видно. Павел осмелел, шагнул к калитке — и тут
ж е попятился. Калитка распахнулась, и перед ним возник
ла сама Васса. Увидев Павла, она вспыхнула огнем и
нахмурилась. Молча ждала, пока Павел сойдет с тропки и
даст ей дорогу. А он ни с места.
— Посторонись, дай пройти, я тороплюсь,— наконец не
терпеливо проговорила она.
Павел улыбнулся.
— Послушай, Васса, мне с тобой поговорить охота. Ве
черком загляну?
— И не вздумай,— отрезала Васса и что было силы толк
нула Павла. Он полетел в снег, а Васса, смеясь, побежала
па ферму.
Еле выбрался Павел из глубокого сугроба. Снял треух,
сбил снег, отряхнул тулуп. Ничуть не обиделся он на Вассу.
117