322 / 422
вас почему-то недолюбливает. Особенно следует опасаться
Юманова. Этот, кажется, служит нам не за страх, а за со
весть.
— Спасибо на добром слове, но мне бояться нечего,
я не собираюсь выступать против вас!
— О, не говорите так! — воскликнул Нордау.— Мы
тоже не собираемся, а иногда по пьянке ляпнешь такое...
Узнай об этом сам фюрер — костей не соберешь. И у вас
может сорваться что-нибудь с языка, тогда уж эти негодяи
вас не пожалеют.
Предостережение было излишне. Соколов и без того
понимал, что Планк окружил его всевозможными подонка
ми, работающими на абвер.
В хуторе Сепатовского их встретили три негодяя, о ко
торых говорил Нордау. Соколова он представил им как вер
ного союзника немцев, .который пользуется полным дове
рием у полковника Планка, а поэтому заслуживает боль
шого уважения, и приказал во всем беспрекословно пови
новаться ему. Предатели рассыпались перед новым на
чальником мелким бесом.
Комендант абвергруппы стал собираться в обратный
путь...
— Как вы полагаете, следует мне чистосердечно рас
сказать шефу о ночных похождениях или лучше скрыть?—
спросил он на прощание у своего неожиданного «друга».
— Советы давать не могу. Но если бы я рассказывал
начальству о всех своих проделках, думаю, давно бы ле
ж а л в сырой земле...
— Вы правы! — обрадовался капитан такой поддерж
ке.— Я тоже не скажу шефу ни слова. А там будь что бу
дет...
До момента стимулированного нападения на колонну
военнопленных оставалось три часа, и Соколов решил по
лучше познакомиться со своими будущими «помощника
ми». Он пригласил их на завтрак, где они и разговорились.
Юманов оказался среди них старшим и по возрасту, и по
званию. Еще в начале первой мировой войны он сдался
немцам в плен и до девятнадцатого года прожил в Гер
мании, работая у богатого торговца то кучером, то двор
ником, а в последнее время даже продавцом. В плену же
научился говорить по-немецки. Возвратившись домой, сна
чала спекулировал промышленными товарами, а в период
нэпа открыл собственную бакалейную лавку. В тридцатом
году его раскулачили. С тех пор он возненавидел совет
скую власть лютой ненавистью и, когда в сорок первом
318