70 / 216
бывают. Потому что не глазами глядят, а сердцем. А девичья
душа-то — как земля-матушка, что по солнышку соскучилась.
Оно пригревает, и земля оживает... Так и с вами... Паррнь лас
ковыми словами поманит, а вы и растаете. А парни теперь —- од
ни шалопуты. Все бегают, выглядывают себе птах... Нет чтоб по-
людски, как раньше-то... Вот и нужно вам, девушкам, твердыми
быть! Охо-Хо!.. Тесемки зипуна-то развязать легко, а снова
завязать захочешь — ан короткими окажутся.— Он нахмурил
ся.— Не нравится мне эт,от Кочергин, ох, не нравится. Глаза у
него — как у котяры мартовского... Так и смотрит, где б полако
мее кусок отхватить. Уж не зря он на ферму повадился, лиса
хитрая. Да и мать у него — нечего сказать. Вот уж будет свек-
ровушка... Нет, не лежит моя душа к нему. Хотя парень видный,
конечно, что и говорить. Голосистый да плясун. Какой девушке
голову не вскружит. Что-то не слышно его сегодня. А то гар
мошка за три версты голос подает. Поломаю я ему когда-ни
будь ноги, прости, господи, мою душу грешную. Пусть-ка придет
еще! Я ему уж покажу, где у нас дверь...
Дед Мигусь пососал потухшую за разговорами трубку, но
курить расхотелось. Он выбил золу у печки и пошел к своей
койке. Завернул свою трубку-душегрейку в ту же тряпицу,
спрятал в карман, потом прилег на заскрипевшую кровать.
— Подустал я что-то. Подремлю немного, Нинук... Если что —
покличь.— Подбив подушку, дед засопел, вздернув кверху бо
роденку.
Дед Мигусь всегда поражал Нину... Беспокойный старик. Но
характером.— кремень. Если человек ему не глянется, не по ду
ше придется — все! Поставит дед на нем свою отметину, и как тот
потом ни старайся, мнения своего не переменит ни в жизнь. И в
глаза и за глаза говорит все как на духу, не боясь обидеть. Но
уж если кто ему понравится — становится для старика родней
родного. И хоть оступится такой человек, дед ни за что его не
станет хаять, наоборот, старается прибодрить, похвалить при
каждом удобном случае... Поэтому у деда сколько друзей,
столько же недоброжелателей. А уж язык у него — что бритва,
лучше не попадаться... Однако кто же будет старику мстить?
Да к тому же он так давно живет на свете, что односельчане при
выкли к его резкости и причудам и, считая его достопримечатель
ностью села, даже гордились: вот, мол, какой дед-правдолюбец
у нас проживает, потому что резал дед Мигусь правду-матку и
заезжему начальству так же, как и своему председателю... Ему
уже почти восемьдесят, а в охранниках он потому ходит, чтоб
при людях быть, а не сидеть одному в доме.
Однажды председатель колхоза пожалел старика, сказал на
собрании: «Спасибо, дед Мигусь, славно ты поработал в кол
хозе. Теперь отдыхай — заслужил». А тот на весь зал так и
брыкнул: «Нет, сынок. Это ты сперва до моих лет доживи, так
узнаешь, как дома одному сидеть. Жена твоя вон уже шесть
лет дома сидит, на поле — ни ногой. Вот ты и помоги своей же
не, пусть-ка она тоже в колхозе потрудится. А меня уж не тро
66