40 / 230
— Карр, карр! — прокаркал во
рон да на одном месте попрыгал —
вот и вся его песня и пляска.— А жи
тье у меня такое: где что попадется—
полакомлюсь, не попадется — в на
возе поковыряюсь.
Кукла опять подумала и говорит:
— Нет, ворон, не пойду за тебя.
Песни твои грубые, пляски некраси
вые, а в навозе ковыряться — свои
новые лапоточки загрязню.
Ничего не сказал на это ворон,
поднялся и улетел. А кукла дальше
пошла.
Идет-идет — навстречу ей
мышонок показался.
— Куда путь держишь, красави
ца? — спрашивает мышонок.
— Жениха ищу,— отвечает кукла.
— Может, я гожусь в женихи?
— А это мы сейчас посмотрим.
Покажи, как ты поешь-пляшешь, да
скажи, какое у тебя житье-бытье.
— Пи-пи, чикки-чикки, пи-пи,—
запищал мышонок тоненьким голос
ком, будто на скрипке заиграл. А по
том покрутился, повертелся на своих
тоненьких ножках перед куклой —
танец станцевал.
Кукла слушает да на танцующего
мышонка глядит: и песни, и танцы
ей нравятся.
Остановился мышонок, стал о сво
ем житье-бытье рассказывать:
— Пи-пи! Житье у меня — надо бы
лучше, да некуда. Хлеба —- полные
закрома, масла и меда — непочатые
кадушки. Чего душа желает, то и ем;
одна нога в меду, другая в масле.
А живу (в амбаре, под сусеком — и
сытно, и чистенько. Увидишь — за
любуешься!
Понравились привередливой кукле
речи мышонка.
— Что
ж,— говорит,— пожалуй,
выйду за тебя замуж.
Пошли они под ручку в мышиный
дом и затеяли свадьбу. Назвал мы
шонок полный дом родни да знако
мых. Кого только тут не было: и крот
в бархатном пальто, и суслик в корич
невой шубке, и мыши с мышатами в
серых платьицах — все сидят за сва
дебным столом, пьют, едят, веселят
ся. А мышонок с куклой выставили
свои запасы на стол и гостей пот
чуют :
— Кушайте, гости дорогие, уго
щайтесь!
Наелись гости, напились, захмеле
ли. Ну, а захмелев, и в пляс пусти
лись: только пыль столбом.
Наплясались, приустали, закрича
ли хором:
— Молодую просим!
Поднялась кукла из-за стола, пла
тьице свое поправила, охорошилась и
пошла в пляс. Да так плавно пляса
ла, что серебро на голове лишь чуть-
чуть позванивало.
Гости глядят во все глаза на пля
сунью, в ладоши хлопают, похвали
вают. А кукла от тех похвал еще пу
ще в азарт вошла: голову назад
откинула, под ноги не смотрит, лапо
точки сами ее по кругу несут. Под
конец закружилась, закружилась не
веста, и — бух! в кадку с пивом
угодила.
Вытащили ее из кадки, не дали
захлебнуться, однако же платье на
ней из белого желтым стало.
Залилась невеста горючими слеза
ми и побежала на речку платье
мыть-полоскать. Прибежала на бе
рег, а место оказалось болотистым —
в грязи завязла. Попыталась вы
браться — еще глубже утонула. Гля-
нула туда-сюда, нет ли кого побли
зости, и увидела на ветле воробья,
что ее сватал.
— Помоги, дружок воробей, вы
браться,— попросила она своего зна
комца.— Пришла платье полоскать
да вот, видишь, в грязи завязла.
— Нет, куколка,— прочиликал во
робей в ответ,— не могу я тебе
36