2 / 8
— Где ж песня та,
Что пела старина?
— Стой, суета!
Здесь новая нужна.
...Не соловей
Над ветлами села —
Напев полей
Девчонка вознесла,
Один... другой...
Подстали голоса.
От песни той
Все выше небеса.
$ $ $
И вспомнилось Маркки: как печи под,
Земля тверда. Обожжены дубравы.
Иссякли реки, и родник не бьет,
И жестче жести высохшие травы.
И в леденящей душу тишине
Мысль, что один остался ты на свете,
Вдруг ужаснет, когда в ночном окне
Луны безглазый череп заприметишь.
Комочек жизни, немощный, х уд ой ,,
Лежишь, похож на блекнущее лыко.
И молит дед: «Маркки... родной ты мой...» —
В смертельной муке безголосым криком.
Задремлешь. Но и сон не принесет
Забвенья и покоя. Голод — вот он:
Не то, чтобы под ложечкой сосет,—
Резь в животе сверлит коловоротом.
Встает, цепляясь за стену, старик,
Да не за хлебом он идет — за глиной,
Тебе свистульку-птицу мастерит,
Чтоб отвлекла хотя б на час единый.
Еще дыханье есть, как ты ни плох,— '
В сухих губах пищит со всхлипом птица.
Какой ценой оплачен каждый вздох,
Чтоб на Земле живому утвердиться!
Тебе свистулька увлажнила рот,
Ты прокусил ее, жуешь упрямо.
Покамест до сознанья не дойдет,
Что это — глина, не медовый пряник.
37