195 / 201
Умывшись согретой на солнце водой, я надела новое платье.
— И-и, какая невеста стала!—с любовью глядя на меня,
всплеснула руками мать и стала укладывать котомку. Положи-
ла в нее полкаравая хлеба, несколько луковиц, полдесятка яиц»
•смену белья, полотенце и туго завязала. Я приподняла: показа-
лось не очень тяжело. В это время в окно постучал Ефим.
— Пошли,— махнул он рукой.
Я быстро надела сохман, повязала платок и, цокая новыми
лаптями, выбежала из избы. Мать с котомкой вышла следом.
С Ефимом стояли еще две девушки, они, оказывается, едут в
Казань. Одна из них, псшзроелее, взяла мою котомку.
Мы обнялись с матерью, и она з аплакала. Чтобы не видеть
ее слез, я, не оглядываясь, побежала за друзьями. А она еще
долго стояла у ворот, утирая слезы концами платка.
За околицей нам встретился дед Иван. Щеря в улыбке без-
зубый рот, он остановил меня и сказал:
— Ну, воробышек, полетела, значит?
— Полетела, дед Иван. До свидания,—подала ему руку.
— Счастья тебе, дочка,— и, подойдя ко мне вплотную, по-
хлопал по спине, как маленькую.
— Опааибо на добром слове, дедушка.
Мои спутники отшагали уже довольно далеко, и я бросилась
бегом догонять их. Когда я оглянулась, не было видно уже ней
матери, ни деда Ивана.
Вскоре мы вышли на большую дорогу, обсаженную бере-
зами. Когда она пошла в гору, наша деревня стала видна как
на ладони. И я невольно остановилась. Вон школа, церковь..»
Только нашей приземистой избенки не видно. Под лучами солн-
ца извилистой сверкающей левтой вьется по лугам Аниш. Слов-
но зеркальца, то тут, то там поблескивают болотца. А вон лес,
где так нам было хорошо вдвоем с Катей Смоленковой... Где
сейчас моя подруга? Почему не дает о себе никакой весточки?..
А ноги несут и несут нас дальше. Вот уже и дорога пошла
под уклон. Я еще раз оглянулась назад. Виднелись уже только
крыши самых высоких домов да верхушки деревьев...
До свиданья, родная деревня!
Большие Куснарьк
*
1953—1956 гг.