17 / 201
Распахнула настежь дверь. Сквозь щели в сенной крыше проби-
вались красные столбики заходящего солнца. Старуха, з ажав
„ хлеб за пазухой, застыла перед поротом, пристально вглядыва-
ясь подслеповатыми глазами в глубь сеней. Вот она как будто
заметила там что-то и стала смотреть еще внимательней. Смот-
рит, смотрит и поклонится. Под конец она стала на колени,
отвесила три земных .поклона и встала. Закрыв дверь, подошла
к нарам, уселась на оплетенный из лыка табурет и снова залопо-
тала. Я уже не боюсь ее, с любопытством гляжу на все ее прь-
делки. Вот она отломила от краюхи кусок, обнесла его над моей
головой и бросила в деревянную чашку, что стоит в моих ногах.
Так она раскрошила все полкаравая.
— Как стемнеет, .отнесешь в Ахтин овраг, разбросай и не
оглядывайся, иди домой. Да, гляди, люди бы не увидели, иначе
толку не будет,—сказала напоследок старуха матери, погрозив
крючковатым пальцем.
Мать отблагодарила знахарку холстом. Та, все еще бормоча
что-то, оскалила длинный желтый зуб в непонятной гримасе,—
видать, маловато холстинки-то мать отрезала.
— Тавдабусь*, Праски,—все же выдавила из себя старуха.—
Дите завтра же побежит, как резвый ягненок.
Угахха сунула холст за пазуху и скрылась.
Однако предсказания ее не сбылись: я провалялась в постели
почти до самого лета.
МОИ НЕСЧАСТЬЯ
Я уже чуть-чуть выше стола. Мне даже не надо вставать на
цыпочки, чтобы увидеть, лежит на нем что или нет. Я целыми
днями бегаю по пятам за сестрой или за матерью, пытаюсь
делать то же, что и они, но им почему-то не по душе моя помощь.
Начну пол подметать, а сестра тут как тут: «Ну, погнала весь
мусор в передний угол!»—и отберет у меня веник, спрячет по-
дальше. Очень мне становится обидно.
А однажды я такое натворила, что и сейчас вспомнить бояз-
но. Вижу — на приступке, скамейке возле печки, стоит ведро,
рядом—сестра и так пристально смотрит в него, что я прямо
сгораю от любопытства: что же там может быть? Только отошла
сестра к окошку, я быстро вскарабкалась на скамейку, накло-
нила ведро к себе. Шакр-р!—загремели о жестяные бока яйца
и одно за другим ляп! ляп! пошлепались на пол. Сестра обезу-
мела, увидев, как по полу расползаются бело-желтые крути.
— Что ты наделала, ведьма этакая? Ведь мать теперь убьет
* Тавдабусь — спасибо.
13