Алендей, В. Ветер клонит травы

ке,— и стога соломы в поле, и стога сена вдоль берега реки

Урлы, и семь вязовых пней на откосе горы Нар. Они совсем

не такие, какими были вчера, позавчера и даже сегодня ут

ром — их словно кто-то подновил.

«Что и говорить, допустила я ошибку,— шагая, рассуж

дала Феттис.— Глупость сделала, что бросила хмельник. Ко

нечно, обидел меня Пужанаров. Невесть что наговорил. Р а з

ве можно такое стерпеть? А особенно про отца слушать

больно. И как только язык повернулся сказать такое о но-

койном человеке?.. Нога сломана — срастется, а душевную

рану, душевную боль ничто не берет. Видно, так и у меня

получилось. И все же надо было, наверное, пересилить себя

и махнуть рукой на Пужанарова. Правильно парторг гово

рил. Конечно, если бы не перелом ноги, если бы не болезнь

мамы... А останься я на хмельнике, все сложилось бы иначе.

Уж я доглядела бы за хмелем. Что я, сушить не умею, что

ли? И никакого позору не было бы ни Пужанарову, ни Пав

лу Лыкову, ни Серафиме...»

Кружатся, порхают белые бабочки. Феттис все идет по

чистому-чистому снегу. За ней бесконечно тянется ровный

след.

«А может, я и правильно поступила? — снова мысленно

спрашивает себя Феттис.— Чего ведь только не вытворял

Пужанаров, когда еще отец был жив. Вспомнить стыдно,

как он разорялся тогда на пасеке Алпиге. Я все своими

ушами слышала. Недаром и сердце болело, как чувствова

ло, что дело добром не кончится. Меня выжил с хмельни

ка? Выжил. Мало этого. Добрался до Егора Упнерского и

девчат. Зачем он снял их с сушки? Они ли хмель сушить

не умеют? По этой части они ведь такие мастерицы. Так

нет, он поставил на сушку Павла Лыкова и Серафиму.

А этим что? Вся деревня знает — им лишь бы набить кар

ман. Ясное дело, хотел подластиться к Лыковым из-за Олим

пиады. А на колхозное добро ему наплевать. Нет, нечего

мне себя виноватить. Пужанаров во всем виноват. Да Павел

Лыков с Серафимой. Пусть с них и спрашивают...»

, Мелькают, летят снежинки, покрывают лик натрудившей

ся за лето земли. Феттис тоже уже вся в снегу — точь-в-точь

снегурочка. Не спеша поднимается она на пригорок Тене.

И мысли в ее голове все круж атся и кружатся, как снежин

ки. «Нет, все же и на мне вина есть, — думает она.— Ведь

приходили же ко мне подруги. Приходили. От всего еердца

уговаривали вернуться на хмельник. А я что сделала? И слу

шать не захотела. К ак же, блажь нашла, каприз. Совсем ос