49 / 154
и здесь, под березами, увидел грибы с темными ореховыми
шляпками — один, другой, третий... Надо будет сказать
Урине, чтобы собрала да сварила их плотникам. Грибы—■
дорогая пища, ее каждому прохожему-проезжему не пода
ют на стол. И сам бы собрал, не стоило бы посылать жену,
да одной-то рукой много ли насобираешь!..
Он вспомнил жену, как она нынче стояла в дверях и как-
то странно смотрела на него, когда он пил квас. Что же
такое было у нее на уме? Или что с Колей? Ведь зерно-то,
о котором узнали, он же привозил!
Семена Ильича даже пошатнуло: так и есть — что-то с
Колькой... Хотел было идти, но ноги не держали, и он опу
стился возле тонкой березы на траву.
Л плотники, похоже, раскидывали баню, разбрасывали
стены: даже здесь слышно, как бухались бревна на землю.
А Семен Ильич сидел под деревом и думал о своей жизни.
Что же это такое получается? Всю свою жизнь он возле зем
ли, возле скотины... Городская мымра придет, крашеным
пальчиком мясо потычет, и ты отвесь ей на два рубля кило
грамм! На два рубля! Да на твои два рубля разве кило
грамм мяса вырастет? Мало того, что на комбикорма цены
повысили, так ты пойди их купи! Вот хлеб и выручает, но
в магазине дают только по две буханки. Машина была —
объехал три-четыре магазина, вот и готово, а теперь что?
Ох, беда, беда... И Колька еще попался, дуралей. И так-то
с ним сладу не было, волчонком смотрел на отца, чуть
что — за мать заступался: «Она тебе не рабыня!* Но сам,
подлец, без мяса за стол не садится. Да вот стоило пошат
нуться, как все вокруг посыпалось. Не жизнь, а один убы
ток...
Еще эта баня!
Сколько ни сиди, однако, а идти надо.
Поднялся Семен Ильич, попил у родника, плеснул на
лицо, утерся подолом рубахи, пригладил мокрые волосы
и дальше побрел, теперь в гору, к дому.
Баню уже разобрали. Под старой яблоней лежала груда
бревен — то, что было раньше стенами. Тут же, в траве, ва
лялся и котел, который вынули из каменки. Сама же ка
менка была теперь просто грудой черных камней среди гни
лой трухи, черных горбылей пола. Печальное зрелище...
А работники были черны с ног до головы, от них пахло
старой баней, словно сам старик Крыслов коптил их неде
лю. Верно говорил Ларион: чем ломать старую баню, легче
поставить новую.
342