М Е Т Р И Ю М А Н
ВЕТЛА ПЮЛЕХА
Из путевых заметок
Перевод автора
Летняя ночь распластывалась над
чувашским краем. Желтые и пепель
но-серые силуэты далеких холмов и
взгорий, живые темно-зеленые шат
ры окрестных вурманов давно уже
растаяли на пурпурном фоне заката,
потонули в бездонной мгле.
Густая темь подступала со всех
сторон, ночной ветерок крепчал, где-
то за горизонтом поигрывала зарни
ца, а над головой, по таинственным
высотам, тянулся Млечный путь —
вековечная птичья тропа, наполняя
сердце властными, ненасытными ус
тремлениями вперед, по неисхожен
ным дорогам, по неизведанным пу
тям.
Два джигита: я — Чаган и^ друг
Пуган — спешно шагаем домой. Мы
были в городе не съезде, идем об
ратно и спорим.
— Что такое чувашская деревня?
Петушок Ванюка перелетел во дво
рик шабра Вазюка, этот кинул в
пернатого кавалера чушкой, ушиб
одну ножку... Вы и начинаете: рас
слоение, борьба, «класс против клас
са», — укоряет меня Пуган, семеня
рядом короткими ножками и пома
хивая перед собой батожком.
— Заткни свой кувшин, пиво пе
ребродило, довольно...
— Ведь пристают же, уклон... вы
сами давно заблудились меж трех
березок, гоняетесь за собственными
выдумками, как лайки за своими те
нями, — не унимается Пуган.
Мы уже подошли к деревне. Пере
прыгнули через жердевые переклади
ны околицы и торопливо зашагали
по улице, подумывая: ветер играет,
возможна гроза, заплутаемся в поле,
лучше постучаться к кому-нибудь и
переночевать под крышей. То тут, то
там сиротливо торчат одинокие по
стройки, как неубранные копны хле
ба на загонах поздней осенью. Кру-
• Из книги «С цолжских берегов». Серия
•Писатели Горьковского края». Краевое изда
тельство. гор. Горький, 1932.
гом не слышно человеческого голо
са. На разоренных усадьбах коло
дезные журавли свистят жалобно,
печные трубы воют злобно и над
рывно. Где-то далеко, по-видимому,
на скворешнице, тонким голосом
плачет дитя ветра, древнего много
крылого божества... Мы шагаем, ох
ваченные необычайностью впечатле
ний от этой ранее знакомой нам де
ревни Семиизбянки. Вот и мост че
рез речку, пересекающую деревню
посередине. В лицо ударила речная
сырость и запах перепрелого навоза.
В сторонке, на берегу речки, лохма
тится низенькое строение, напоми
нающее баню. Мы решили пройти
через мост и поискать ночлега в
другой половине деревни. Но только
успели мы сделать несколько шагов,
как вдруг с резким шумом распах
нулась дверь лохматого низенького
строения, яркая полоса света пере
бежала и легла поперек улицы, три
уродливые человеческие фигуры вы
нырнули из лачуги и пошли нам на
встречу.
— Кто вы? Добрые ли, злые ли,
стой!
— Вы нас, что ли, окликаете? Мы
добрые путники, прохожие чуваши.
— С какой целью проходите? От
куда идете, куда направляетесь?
— Не сомневайтесь, братцы. Мы
из Пюртиял, были в Симбирске.
— Не знаем, с какой вы целью
идете, ночь темна, идем в помеще
ние...
Подошли трое мужчин с дубинка
ми, окружили нас и повели к строе
нию. Вошли в помещение — оказа
лась не баня, а караульная лачуга.
— Что пристали к нам? Сослепу
приняли, видно, за беглых али коно
крадов? — бросил небрежно Пуган
и поставил свой батожок в угол.
— Саламаликум, старые и моло
дые, будем нашими гостями, хотя и
незваными, — сказал я и тоже ки
нул палочку в угол.
Мы сняли с плеч дорожные веще
78