56 / 422
— Теперь я всегда буду слушаться тебя. Но тогда мне
было стыдно.
Девушка спрятала лицо в складках парашюта, слу
жившего ей и одеялом и простыней. В это время послы
шались тяжелые шаги за дверью. Скоро в землянку вошел
Мурзаев. В руках он держал котелок и миску.
— Принес обед. Хороший обед. Вкусный обед. Много
мяса, много каши, много хлеба,— с неподдельной р а
достью сообщил Алим.
— Много соли,— со смехом добавил полковник, от
хлебнув ложку супа.— Кто тебя послал сюда?
— Сам послал. Вижу, все обедают. Соколов обедает.
Яничек обедает. Конрад обедает. Турханов не обедает.
Панночка не обедает. Нога не работает. Я решил помочь.
Кушайте на здоровье, а я подожду за дверью. Потом по
мою посуду,— с характерным татарским акцентом прого
ворил Мурзаев и быстро вышел из землянки.
— Славный какой,— сказала Ева.
Суп был пересолен, а каша, наоборот, недосолена.
Турханов подумал о том, что необходимо организовать
пищеблок, подыскав людей, знакомых с кулинарным де
лом. Да, везде требовались люди...
После обеда Мурзаев принес ключевой воды.
— Повар наш влюблен. Он пересолил суп. Надо мно
го воды пить. Хорошая вода.Бьет из-под земли. Пейте на
здоровье!
— Слушай, Алим, как ты думаешь: не лучше ли нам
говорить по-татарски? — спросил полковник.
— Конечно, лучше,— обрадовался Мурзаев,— Ты т а
тарский знаешь?
— Знаю,— по-татарски ответил полковник.— Теперь
можешь идти.
— Еще один вопрос. Можно стать твоим ординарцем?
— Об этом поговорим позже, а теперь иди. Когда пона
добишься, позову.
— Ну, ты наконец свободен? — спросила Ева, когда за
Алимом захлопнулась дверь.— Отдохни хоть немного.
— Некогда, Ева. Надо просмотреть вот; эти докумен
ты,— открыва'я портфель и показывая бумаги, проговорил
полковник.
— Боже мой, сколько их! Неужели все надо прочесть?
— Решительно все. Некоторые даже по два или потри
раза.
— Вот наказание! Скажи, у вас, в Красной Армии, все
офицеры так заняты?
52