215 / 392
Рыжая Мари совсем не думала, что дело обернется
таким образом, испугалась.
— Ты что... Зачем, Назар Егорович? Не шути
так,— сказала она, быстро-быстро мигая глазами. Го
лос ее сразу же смягчился.
— Я не парень на игрищах! — сердито посмотрел
на нее председатель.— Шутить с тобой не собираюсь.
Шагай, говорят тебе, сейчас акт составим!
— Ай-ай, да что же это, я ведь ничего такого не
сказала? Если за каждое слово писать бумагу, как тог
да жить-то будем? Погоди ты... Ведь не чужой че
ловек...
— С такими, как ты, потерявшими честь и совесть,
по-другому нельзя! — Председатель направился к
правлению колхоза. Мари тоже сделала за ним не
сколько шагов. Затем вдруг резко остановилась и, мах
нув рукой, кинулась назад. Ребята и стоявшие вблизи
женщины громко засмеялись. Назар Егорович обернул
ся и, увидев, как удирала Мари, тоже закатился
смехом.
Аркаш, засунув в рот пальцы, оглушительно свист
нул. Мари на момент обернулась назад и споткнулась.
Это еще больше рассмешило людей...
БОЛЬШАЯ ПОБЕДА
В один из вечеров Ульга накормила ужином всех
домочадцев и каждый занялся своим делом. Старый
Пауль, бывший более месяца «помощником учителя»,
занимался со своими внуками и проверял, как они чи
тают и пишут по-русски, поругивая их за ошибки.
Амалия из ниток, которые снряли школьники, вязала
варежки,— это она умела очень хорошо. Илле, усев
шись у печки, чинил валенки Марине, как это делал
до войны отец. Маленькие — Эльга и Марине — тоже
были заняты: одевали на лавке кукол. Ульга, разло
жив на столе бумаги, постукивала костяшками сче
тов — подсчитывала трудодни членов своей бригады.
На улице бушевала метель. Вишни в палисаднике
гнулись от сильного ветра и голыми ветками стучали
в окна, в трубе выл ветер, но в избе было тепло и уют
14*
211