296 / 328
Я под наркозом бредил по-немецки.
Очнувшись, я заметил, что со мной
Весь персонал стал мягче отчего-то.
Какой-то врач со мной заговорил,
Но я в ответ не вымолвил ни слова,
Решив скрывать, что мне знаком язык.
Я сделал это так, на всякий случай ...
Но переводчик, белоэмигрант,
Осклабившись, сказал: «Брось, Аптрама
Таких, как ты, мы видели немало.
Вчера себя ты с головою выдал...»
Я чувствую: враги за мной следят.
Им кажется, что я не рядовой...
2
...Вот наступил и новый, сорок третий.
Д ва года скоро, как идет война.
Печалятся домашние, наверно,
О воинах, что им вестей не шлют,
И я считаюсь без вести пропавшим.
Но я еще живу, живу, родные!
3
Коротконогий, круглый врач, баварец
(Такой арийской расы не украсит!)
Старается, чтоб я заговорил.
Его, должно быть, мучит любопытство:
Он чуваша впервые в жизни встретил,
А, может быть, впервые услыхал,
Что есть такой народ на белом свете.
В его глазах я — представитель диких.
Он удивлен, что я немецкий знаю.
К ак вразумить его, что под Москвою
Н е только мы, советские студенты,—
Профессора, писатели, артисты—
Все встали под ружье, как рядовые,
И жизни не щадили, потому что
Во имя всех племен и всех наречий
На правый бой поднялся наш народ.