223 / 328
«Пусть с добром бы!»— говорят в гурьбе,
Дедовский обычай соблюдая.
Варварй, притихшая, бледна.
Ей письмо протягивает школьник.
«Сам ли пишет?»— думает она,
Принимая белый треугольник.
«Нет. Рука-то, словно, не его...
Может, сам писал, да торопился?..»
А уже не видит ничего—
Белый свет над нею помутился.
«Бабы, прочитаю — догоню...
Не отстану я от вас... идите...»
Но не бегать старому коню,
Коль в ногах не станет юной прыти!
Примостилась тетка на снопах,
Развернула лист рукой дрожащей,
Как дошла до «умер»,— на губах
Замер возглас, душу леденящий.
И крупнее зерен конопли
Много их упало — капель жгучих,
И письмо несчастной Натали
Расплылось от этих слез горючих.
А они все катятся из глаз—
Каждая до сердца грудь прожгла бы—
И, хоть нет обычая у нас
В голос выть,— заголосила баба.
«За селом косила луговину
Да гвоздику срезала косой.
Потеряла я навеки сына,
Не вернется Педер дорогой.
Перстенек с глазочком из коралла—
В быстру речку обронила я.
Горе нам на головы упало,
Натали, невестонька моя.