39 / 196
автора и забудешь себя; пока будешь читать её -
будешь уважать себя. Четвёртая гора была прекрас-
на, как крепкий день, полный дел, заслоняющих
небо, но дела, как ни странно, делаются одно за
другим, и к вечеру открывается заслуженное небо.
Пятая гора была ужасна. Она сразу заняла всё ок-
но.- Её бок был сер, покрыт паршой и струпьями.
Эзра не мог не смотреть в окно, и скоро весь мир
покрылся паршой и струпьями, под которыми чувст-
вовалось горячее воспаление. С горы плескал, бил
в окно холодный, тёмный ветер, гребешки жары на
его волнах белели всё реже и реже. Эзра почувст-
вовал, что: слава Богу, не так жарко. Прохладно.
Холодно. Лёд.
Ему страшно захотелось, чтобы снова стало
жарко, он уже забыл, как пять минут назад вытирал
пот мокрым рукавом.
Эзра начал считать:
Раз!
Два! Ну кончится же это когда-нибудь.
Три! Я помню, помню: были и другие горы, значит,
и впереди будут другие.
Четыре! До девяти. Терплю до девяти.
Пять! Господи! Это должно кончиться. Должно.
- Почему? - засмеялась Хана Карми. Автобус
тряхнуло. Эзра медленно повернул заледеневшую
шею. Место рядом с ним было пусто. Эзра хотел
плюнуть, но не смог разжать зубы. Он уже закрыл
глаза, когда кто-то из окна положил ему па за-
тылок тёплую руку и заставил повернуться к па-
дающему, разрешающему свет и тепло ставню горы.
Тепло ещё не стало жарой. Свет был спокойный,
вечерний уже.
Автобус въехал в пустыню.
• • »
Двери самолёта открываются. Все молчат.
Даже ребёнок не заорёт: "Мама, мама, вон дедуш-
ка", - потому что встречающих не видно. Подхо-
38