44 / 190
французом-художником то аборигеном с шоколадным телом. Чтобы
отдохнуть от книги принялся сочинять письмо Базилю:
Милый друг!
Моя хандра растаяла с последним снегом... Вновь я бодр и весел:
такой, каким ты оставил меня прошлым летом. Ты спрашиваешь, чем
я занимаюсь? Живу... Других занятий не появилось!
Впрочем, ты сам знаешь, что единственным серьёзным занятием...
(письмо прерывается - зашёл офицер, толстый капитан и начал от-
влекать).
Капитан остался аа старшего в кабинете. На столе стоит ку-
лёк с конфетами... Да: кулёк с конфетами, зелёные горошинки! Он
угощает всех: угощайтесь! (делает жест рукой)
У капитана багровое лицо, огромные кулаки. Его легко предста-
вить в чёрном трико на арене шапито, играющим легко огромными
гирями. Он сидит за маленьким столом, потея перебирает бумаги,
что-то записывает на листке. Составляет финансовый отчёт: биле-
ты подклеивает на отдельный лист, записывает копеечные суммы.
Бравый каштан! (не путать ради Бога с другим капитаном, моим
коллегой).
Я ухожу из кабинета-тропического леса.
На стадионе вижу лошадей. Они бегают вокруг стадиона как будто
это цирковые лошади, а не спортивные.
Я еду в декабрьском трамвае. Со службы еду к Литераторским мост-
кам.
В небе розовом и синем - зимнем - солнце сияет блестящим жёлтым
кружочком.
Во мне громоздится собор воспоминаний - это прошлое подобно лен-
туловской картине во мне выстроилось праздничны»: собором. Сбы-
лось реченное поэтом: нет настоящего, жалкого нет.
Я - настоящий - жалкий, переводчик-офицер Фехтовально-гимнас-
тической школы поглощён огромным пространством собора: моим
прошлым. Линии, придающие форму событиям и людям кривятся, ло-
маются, создают причудливую композицию.
Что делать с такой памятью? И всё же красивый собор торжествует
над моим настоящим: само его создание разве уже не чудо?
Пока догадаются, что меня не существует на службе, что я создан
шли как поручик Киже по русской традиции, прождёт немало времени.
И даже тогда, т . е. в момент истины: когда инфантильный майор
42